Полярное сияние в ту ночь вспыхивало особенно ярко. Зелёные, синие и фиолетовые ленты текли по пурпурному небу, будто кто-то пролил краску прямо на звёзды. Красиво. Волшебно. И – смертельно. Это было напоминание: солнце вот-вот сожжёт Землю, а эта магия станет последним фейерверком перед концом.
В глазах Мэй сияние отражалось всеми оттенками, но за этим светом пряталась тяжесть – каждая вспышка была прощальной. Иногда ей хотелось остаться здесь, у могилы матери. Уехать значило предать её память.
– Мэй, ты не спишь? – голос отца разорвал тишину. – Уже четыре утра. Нам пора. Скоро будет жарко.
– Минуту, пап… щас.
– До перемещения четыре часа. Ты готова?
– Ага… но мне нужно с девчонками кое-что обсудить.
– Мэй, это не шутки! Через четыре часа жду внизу.
– Есть!
Она коснулась запястья:
– Тэя. Жанна. Анна.
На коже мигнули три красные точки. Через секунду в воздухе, прямо перед ней, вознико мерцающее изображение Анны.
– Они ещё спят? – Анна вскинула бровь.
– Похоже, да.
– Ну… их перенесёт в пижамах, – фыркнула она.
– Даже не представляю, что нас ждёт там… – Мэй отвела взгляд.
– Никто не знает, – Анна прищурилась. – Или ты опять что-то скрываешь?
– Ничего я не скрываю!
В тот момент в комнате появилась Тэя, а за ней Жанна.
– Проснулись, хвала небесам! – хихикнула Анна.
Разговор потёк привычно, пока Анна снова не вернулась к своей любимой теме:
– Мэй, ты ведь дочь президента. Ты что-то знаешь.
Мэй усмехнулась:
– Может, и знаю… – она понизила голос. – У меня есть одна идея.
План был рискованным – подложить старый браслет и прослушать разговор отца с гостями. Подруги заспорили, но ослепительная вспышка за окном оборвала их.
– Я всё равно это сделаю, – твёрдо сказала Мэй. – Всем асталависта. Увидимся на другой планете.
Она отключила браслет. Внутри всё ещё гудел спор, но решимость только крепла. Чтобы собраться с мыслями, Мэй пошла в свой сад.
Когда-то он был буйным и живым, а теперь – выцветший, уставший. Сухие деревья, пожухлая трава. Лишь хвойные упрямо держались. Тяжёлый, горячий воздух резал лёгкие, перемешиваясь с терпким хвойным запахом.
Она провела ладонью по коре, запоминая каждую шероховатость. Следила за редкими птицами, что ещё не сдались.
– Простите, что не могу вас спасти… – выдохнула она деревьям.
За пределами сада мир был ещё мрачнее: разбитые витрины, пустые прилавки, расплавленные щиты. Люди сходили с ума, новости о смертях мелькали каждый час. На пляжах лежали тела морских существ – выброшенные, сморщенные, словно сама вода предала их.
По всем каналам крутили послание: «Все будут спасены. Будьте дома. Вместе. Берите питомцев». Не говорили только, как именно.
Мэй знала чуть больше. Сегодня у отца будут важные гости, о которых он упорно молчал. И это молчание тревожило её сильнее любых новостей.
– Девочка моя, – мягко позвал кто-то за спиной.
Мэй вздрогнула. Обернулась – в дверях стояла Гизелла.
Мэй обернулась и увидела Гизеллу – пышную, уверенную в себе женщину средних лет. Для неё она была не просто домработницей: Гизелла заменила ей мать, растила, оберегала и, когда нужно, умела приструнить. Обычно Мэй могла выклянчить у неё почти всё. Сегодня же просьба была опаснее обычного – могла ударить по репутации Гизеллы.
– Привет, Гизелла, – Мэй попыталась улыбнуться.
– Нашлась! – женщина нахмурилась. – Уже пора быть наготове. Отец сказал тебя одну не оставлять и из дома не выпускать.
– Тут же мой сад… – Мэй обвела рукой деревья. – Я больше его не увижу.
– Понимаю, милая, но пора в дом. На улице опасно.
– Подожди… – Мэй шагнула ближе. – Хочу попросить об одном одолжении.
– Что ещё за одолжение? – насторожилась Гизелла.
– Эти папины «важные птицы» уже приехали?
– Да. А тебе-то что?
