Меня окружала беспросветная мгла. Я одновременно и тонул, и плавал в невероятно плотной, физически осязаемой тьме. Её потоки невидимыми земноводными тварями тёрлись о мою кожу чешуёй. Окружающая меня непроницаемая мрачность кислотой понемногу растворяла моё сознание, мельчайшими частицами проникая мне под кожу и глубже. Казалось, будто любое моё движение ускоряет процессы расплавления и разбавления моей сущности безграничным сумраком, и вскоре я окончательно растворюсь в ждущей этого темноте и стану её частью.
– «Нет, не дано тебе мой разум поглотить, небытию готов вовек сопротивляться», – почему-то стихотворными строчками проползла сквозь мою голову внезапная мысль. Но субстанция вокруг словно услышала эти слова и всколыхнулась шипящим и лающим смехом, сдавливая меня кольцами.
– Ты не можешь противиться неизбежному, – резонировал в моей голове рой шипящих голосов, звучащих слегка асинхронно, из-за чего слова звучали нечётко, но понятно. – Ведь тебя давно уже нет в живых.
– «Я мыслю, а значит существую», – попытался прокричать неизвестно кому старое философское изречение, но слова отказались формироваться в гортани и срываться с губ, прогремев лишь в моей голове. Однако неизвестный собеседник явно их услышал, отозвавшись очередной порцией хохота.
– Ты не мыслишь, ведь тебя нет и никогда не было, – отсмеявшись, доверительно сообщил голос, – ты лишь выдумка, фантазия, плод воображения автора. Ты утверждаешь лишь то, что было в тебя им заложено.
– «Пытаешься солгать, чтобы я отчаялся бороться? Потому что большего бреда я в жизни не слышал», – чуть не засмеялся в ответ на этот абсурд. – «Ты бы ещё сказал, что я персонаж какой-нибудь книги или игры».
– Все мы лишь мысли и сны спящего создателя, – голоса, твердящие эту фразу, закружились вокруг меня, будто акулы вокруг истекающей кровью добычи. – Но скоро он проснётся и мы исчезнем. Всё исчезнет, будто сущего никогда и не было.
– «Не „Мы“, а „Вы“. Вы исчезнете, ведь я реален, а вы лишь плод моего воображения», – убеждение так и сочилось в моих транслируемых окружающей мгле мыслях. – «Вы лишь грёзы, каприз моего разума. И как ваш создатель, я повелеваю вам исчезнуть!»
Я вслушался в окружающую меня пустоту, но после всплеска моего гнева, исчезло ощущение присутствия чего-то опасного. Сколько после этого прошло времени, определить было невозможно, сознанию не за что было зацепиться в статичной темноте. Вдруг в глаза ударил свет, мгновенно ослепив привыкшие к мраку органы зрения, заставив меня зажмуриться и перетерпеть вспышки боли в глазных нервах. Я почувствовал, что уже не вишу в толще непонятной непроглядной субстанции, а лежу на чём-то мягком.
– Ну что, очнулся, брателла? – напряг мои уши какой-то странный и очень знакомый голос с блатными интонациями полжизни чалившего на зоне. – Можешь не трепыхаться, всё на мази будет.
Я открыл глаза и сел, быстро оглядев обстановку. Помещение было похоже на однокоечную палату больницы, возле моей койки стоял стул, на котором разместился небритый улыбающийся субъект в кепарике с поблескивающими золотом фиксами. Выглядел он смутно знакомо, словно мы встречались когда-то давно, ещё в прошлой жизни. Погоди-ка, это что, всё было сном?! А я лежал всё это время в коме?!
– Ты кто такой? – мой голос звучал хрипло, будто я неделю бухал. – Где я? Что произошло?
– Окстись, корешок, чего ты вальта из себя лепишь? – возмутился визитёр. – Мы с тобой в одной хате чалимся, три года отмотали. Хорош очки мне втирать, рогами пошевели.
Я вгляделся в этого блатного повнимательнее и обомлел, у сидящего было моё лицо, такое, какое было у меня до перерождения, но, так сказать, в «воровской комплектации». Именно так бы я выглядел, если бы не уехал вовремя из страны, а пошёл бы по этапу.
