Виндзор, перед домом Педжа.
Шеллоу, Слендер и сэр Гью Эванс.
Шеллоу. И не уговаривайте меня, ваше преподобие, я это дело до Звездной палаты[6] доведу. Да будь он хоть двадцать раз сэр Джон Фальстаф, – я ему не позволю оскорблять Роберта Шеллоу, эсквайра.
Слендер. Графства Глостерского мирового судью и coram[7].
Шеллоу. Да, племянник Слендер, и custalorum.
Слендер. Да, и ratolorum, сверх того, и природный дворянин, ваше преподобие, который подписывается armigero[8]. Да, на всех счетах, приказах, квитанциях, обязательствах: armigero!
Шеллоу. Да, именно, так и подписываюсь – и вот уж триста лет так подписываюсь!
Слендер. И все его потомки, скончавшиеся до него, так подписывались, и все его предки, которые появятся после него, будут иметь право так подписываться, и все они имеют право на своей гербовой мантии ставить дюжину белых ершей.
Шеллоу. Это старая мантия!
Эванс. Дюжина белых вшей очень идет к старой мантии: это животные человеку привычные и означают любовь.
Шеллоу. Ерш-то – еще рыбешка мелкая, а вот старая мантия – это уж рыба покрупней.
Слендер. А я могу занять одну из частей щита?
Шеллоу. Можешь, когда вступишь в брак.
Эванс. Тогда ваш герб, действительно, станет бракованным.
Шеллоу. Ничуть не бывало!
Эванс. Клянусь Богом, так: если он заберет из вашего герба одну четверть, так у вас, по самому простому моему расчету, останется всего три четверти. Но не в этом дело! Если сэр Джон Фальстаф нанес вам оскорбление, я, как представитель церкви, рад буду со всем моим благожелательством установить между вами согласие и мир.
Шеллоу. Об этом Государственный совет услышит; это бунт!
Эванс. Совету непристойно об этом слушать: в бунте нет страха Божьего. Совету уместно слушать о страхе Божием, а вовсе не о бунтах, – примите это к сведению.
Шеллоу. Га! Будь я помоложе, это дело кончилось бы мечом.
Эванс. Лучше пусть друзья вместо мечей покончат это дело. Есть и еще некое соображение в моем мозгу, которое может привести к благим последствиям: существует Анна Педж, то есть дочь мистера Джорджа Педжа, то есть прекраснейшая девица.
Слендер. Мисс Анна Педж. У нее каштановые волосы и такой тонкий женственный голос.
Эванс. Вот она-то и есть наилучшая особа в мире, какой только вы могли бы пожелать; при этом семьсот фунтов наличными, и золото, и серебро – все это завещано дедом на смертном одре (пошли ему Господь радостное воскресение!). Она это получит, если доживет до семнадцати лет. Вот было бы прекрасным делом: забыть все наши ссоры и раздоры и уладить свадьбу между мистером Эбремом и мисс Анной Педж.
Шеллоу. Так дед завещал ей семьсот фунтов?
Эванс. Да, а отец оставит ей еще получше капиталец.
Шеллоу. Я знаю эту молодую девицу: она от природы хорошо одарена.
Эванс. Еще бы не хорошо! Семьсот фунтов и надежды в будущем!
Шеллоу. Что ж, отлично, отправимся к почтенному Педжу. А Фальстаф там?
Эванс. Солгу ли я вам? Я презираю лжецов, как презираю людей неискренних, или как презираю людей неправдивых. Рыцарь сэр Джон там… но умоляю вас… следуйте советам ваших доброжелателей… Я постучу в двери Педжа. (Стучит.) Эй, вы!.. Благослови Господь ваш дом!
