Власть ночи

За окном мелькали огни ночного города, но времени любоваться этой красото­й сейчас совершенно не было. Очередной поздний звонок заставил поки­нуть теплую постель и вновь отправиться на работу, впрочем, другого ожидать и не приходилось. Кто сказал, что у следователя из отдела по расследованию убийств должен быть нормированный рабочий день? 

Дважды свернув на светофорах, я затормозила у тротуара в нескольких метрах от бара, с натянутой возле тупика оградительной лентой. Репортеры уже оккупировали место преступления, норовя запечатлеть любые детали, коими можно было бы украсить первую полосу утреннего номера под эгидой кричащего заголовка и гадкой статейки, в которой и слова правды не наскребешь. 

Смерив толпу зевак усталым взглядом, я поспешила покинуть уютный са­лон автомобиля и очутиться по ту сторону ограждения, пока стервятники из СМИ не прицепились со своими вопросами. 

Неприятный сквозняк пробрался под пальто, заставив передёрнуть пле­чами и потуже затянуть шарф на шее: только простуды мне для полного счастья не хватало. 

Ребята из отдела уже корпели над телом, фотографировали улики и запол­няли протоколы. 

Поприветствовав патрульных кивком головы и показав документы, юрк­нула под ленту, удостоившись нескольких вспышек в спину и окриков журнали­стов, благо, за десять лет работы я уже давно научилась игнорировать этих акул пера. 

Далеко идти не пришлось, прямо в проулке, находясь в тусклом освещении уличного фонаря и неоновой вывески третьесортного бара, стояло несколько по­лицейских, а перед ними в луже крови с неестественно вывернутой шеей застыло тело молодой девушки. 

Светлые волосы, наполовину окрасившиеся в красный, обрамляли совсем юное лицо, а стеклянные голубые глаза отстранено смотрели вдаль, запечатлев неподдельный ужас. Одета жертва была чересчур вульгарно, впрочем, как и все представительницы одной из древнейших профессий. 

Пресса давно трубила о том, что в городе объявился маньяк, преследовав­ших ночных бабочек, и с упоением ожидала новой кровавой расправы, чтобы по­высить стоимость тиража и подзаработать на чужом горе. Порой в голове возни­кал вопрос, кто же является большим моральным уродом: тот, кто убивает, или тот, кто смакует подробности происшествия, попутно получая за это внушитель­ные деньги? 

Поздоровавшись с Генри, с которым мы виделись несколько часов назад, когда тот заступал на дежурство, я присела на корточки и внимательно осмотрела тело. Перчатки, как назло, остались в машине, а медики еще не приехали, впро­чем, на их расторопность мы уже давно перестали надеяться. От этих клоунов больше вреда, чем пользы. 

На шее погибшей уже начали проступать темные пятна синяков, а рваная рана, зиявшая на месте горла, не оставляла сомнений в личности преступника: «полуночник». 

На лице сама собой расползлась недовольная гримаса. С недавних пор ко­личество убийств с участием вампиров резко возросло, и справляться с их «аппе­титами» стало еще труднее. 

Чтобы хоть как-то обезопасить людей, самые древние представители под­лунного мира создали отдел Охотников, который стал сотрудничать с человеческой полицией и помогать обезвреживать тех, кто преступил Кодекс Ночи и убил безвинного. 

И все бы ничего, если бы в рядах этих самых ищеек не работал один тип, которого я мечтала придушить чуть ли не с самой первой встречи. 

Максимилиан Шнайдер. 

Высокий шатен с неимоверно пронзительными глазами цвета спелой сливы. Еще ни у кого из встреченных мною вампиров, а в ходе работы на этого брата мне пришлось насмотреться в огромном количестве, я не встречала столь фантастического оттенка. 

Как и все представители своей расы, Максим был чрезвычайно быстр, си­лен и ловок. Под тонкой тканью футболки тугими волнами перекатывались мышцы, и даже если бы он не был вампиром, я готова поспорить, что ему ничего бы не стоило в щепки раздробить кому-нибудь череп.