- Может быть, тебе стоит позвонить
ему первой.
- Что? – Я отвлеклась от
разглядывания бокала с мартини и уставилась на подругу. Музыка была
слишком громкой, и правда не расслышала адресованный мне
вопрос.
- Говорю, что, возможно, тебе стоит
позвонить ему первой. Ну, знаешь, сейчас так делают. Проявляют
инициативу… Звонят. Пишут. Эмансипация, понимаешь ли.
Я задумчиво кивнула, вглядываясь в
скользящие по лицу Нинки блики. Аквамариновые, ультрафиолетовые и
золотые огни светомузыки, от которых у меня просто раскалывалась
голова. Или не от них, а от того, что я совсем отвыкла от такой
жизни.
- В тот раз, когда я попыталась взять
ситуацию в свои руки, мы как раз и поругались.
- Это ничего не значит! – возмутилась
Нинка, оборачиваясь в поисках поддержки к еще одной нашей подруге.
Катя покладисто кивнула и спряталась за бокалом с вином, который
цедила весь этот вечер. Из нас троих она была наименее
эмансипированной, но, как ни странно, самой счастливой. Или, может
быть, как раз поэтому.
- Значит. Еще как значит. В тот день
он ясно дал понять, что совсем во мне не заинтересован.
Диджейский сет закончился. В клубе,
наконец, стало тише. Нам больше не приходилось орать, чтобы
услышать друг друга.
- Именно поэтому он звонил тебе…
сколько? – Нинка обвела взглядом всех присутствующих. - Напомни
мне! Кажется, года три?
Я пожала плечами и сунула в рот
оливку.
- Три… Но какая разница? Звонил и
звонил. Нужно было и дальше продолжать в том же духе, а не
выдумывать то, чего нет. Не понимаю, зачем вообще предложила ему
увидеться.
- Все ты понимаешь! Это было
ненормально.
- Что именно? – уточнила зачем-то,
хотя и так понимала, к чему ведет Нинка. Ненормально? А вы как
думаете? Три года жить человеком, которого даже не знаешь. Точнее…
не так. Знала я Птаха достаточно: чем тот дышит, о чем мечтает, что
у него внутри. А вот не видела никогда. Не знала, кто он и чем
занимается…
- Ну, что ты под дурочку косишь, Ян?
Где твой телефон?
Я растерянно осмотрелась, выудила
сумку из-за спины – совсем неподходящий для этого гламурного места
рюкзак, и пошарила в его бездонных глубинах в поисках телефона.
- Новый? Симпатичненький… - оживилась
Катя.
- Ну, звони! Чего ждешь? –
скомандовала Нинка, воинственно нахмурив брови. Впрочем, на меня
этот театр не произвел должного впечатления. Звонить я не
торопилась. Мое сердце колотилось, как сумасшедшее, а вмиг
вспотевшие руки выбивали барабанную дробь. Из последних сил борясь
с искушением, я положила телефон на стол перед собой и залпом
осушила бокал.
- Повторите! – подала знак
официанту.
- Янусь, может, ты бы на трезвую
голову с ним, а? – вмешалась благоразумная Катя, обеспокоенно
поглядывая на подругу.
- Я вообще не собиралась ему звонить.
Это все Нинка.
- Ну, да! Давай, обвиняй меня во всех
смертных грехах. А я всего-то хочу тебе счастья. Ты уже год сама не
своя. С тех пор, как разругалась с этим своим… Птахом.
- Может быть, он сам объявится…
Всегда объявлялся, - вяло возразила я, покручивая в руках шпажку с
нанизанной на неё оливкой. Алкоголь начал действовать, и мысль
позвонить первой уже не казалась мне настолько дерьмовой. Говоря
начистоту, этому желанию я сопротивлялась с трудом. Господи… Как же
мне хотелось вернуть Птаха в свою жизнь! В каком угодно качестве...
Пусть даже в качестве незримого собеседника, каким он и был до
того, как мне, сдуру, захотелось большего. Теперь я понимала, что
синица в небе гораздо лучше пресловутого журавля. А тогда… Ну, чем
я думала, господи?!
- Звони!
- Да звоню я, звоню!
Я схватила трубку, вбила вызубренный
на память номер и нажала кнопку вызова. Рука с зажатым в ней
телефоном дрожала, словно у меня Паркинсон. И, наверное, хорошо,
что в сумраке клуба меня этого было не разглядеть. Я вела себя как
конченая наркоманка в ожидании дозы… Только моей дурью были наши
разговоры с Птахом. И его хриплый прокуренный голос.
