Майя давно
не была в учреждениях, настолько забытых Богом. Впрочем, это было забыто не
только им, но и Министерством Здравоохранения. Закрытая психиатрическая
больница с военизированной охраной для преступников, подлежащих принудительному
лечению, располагалась далеко за Уралом, потому ее потрескавшейся фасад,
прогнившие трубы и недостаток медикаментов, было не разглядеть из министерских
кресел. В результате тут не столько лечили, сколько надёжно сторожили тех, кого
следовало временно изолировать или позабыть насовсем. Осуждённый преступник по
окончании назначенного судом наказания выходил на свободу, а местные постояльцы
могли так никогда и не сделать этого.
- Могу я
посмотреть его историю болезни? - обратилась Майя к Зое Михайловне - дородной
блондинке, которая занимала здесь пост главврача, и вызвалась быть ее провожатой
по полутемным коридорам больницы.
- Конечно, можете! Только вот там нет ничего
интересного. Пациент не идёт на контакт. Полицейский протокол его задержания интереснее,
чем записи лечащего врача за то время, что пациент находится здесь. Прошу, -
она повернула за угол, и пропустила Майю вперёд.
- И что же
занимательного в протоколе? - Майя, не сбавляя темпа, шла вдоль бесконечного
ряда зарешеченных окон и дверей.
Решетки с
круглыми толстыми прутьями и плоскими поперечинами, которые ни выломать, ни
перепилить. Кирпичные стены - в метр толщиной. В коридоре тут и там - посты
охраны. Такие суровые меры предосторожности были более, чем оправданы.
Постояльцы
заведения - больные люди, потерявшие грань между реальностью и вымышленным
миром собственных фантазий, зачастую были очень хитры и изворотливы. В
совокупности с агрессией, беспричинной жестокостью и бредовыми идеями они представляли
опасность не только для общества, но и для самих себя.
- Ну... -
набрала воздуха в лёгкие Зоя Михайловна, - Он стрелял из окон квартиры, что
снимал в Новосибирске. Чудом не зацепил прохожих. Когда приехал полицейский наряд,
у него наступило кратковременное просветление, и он сам сдался. В отделении
признался в убийстве троих сослуживцев где-то во время военной операции, место
которой неизвестно, как и обстоятельства того дела. Сказал, что чувство вины не
даёт ему спать по ночам и он сходит с ума...
- Сам
сдался, сам признался в убийстве, а потом ещё и сам поставил себе диагноз... Не
много ли самостоятельности для психически больного? - усмехнулась Майя, и
встретилась взглядом с Зоей Михайловной.
Та посчитала
ее сарказм оскорбительным, и, вздохнув, ответила:
- Вам в
Вашей Москве все время кажется, что Вы знаете больше других. Вы ж для этого
прилетели, чтоб показать, что мы тут ни черта не можем?
- Верно! - Майя
резко остановилась, - А Вы что-то можете?
Главврач
пошла красными пятнами от злобы. Какая-то малолетка будет ее учить! Посмотрела
бы она на эту Майю, отчего-то даже не назвавшую ей свою фамилию, если б у нее
не было покровителей в высоких кабинетах! Зоя Михайловна быстро бы вышвырнула ее
пинком под зад.
- У Вас
пациент уже несколько недель, а терапия не дала абсолютно никаких результатов!
Вы мне сейчас сообщаете, что полицейские узнали о нем больше, чем знаете Вы! - Майя
надменно улыбнулась, - И да! Именно поэтому я тут!
- Ну-ну, -
пытаясь погасить раздражение хмыкнула Зоя Михайловна, - Дерзайте! Палата 507! В
конце коридора! Думаю, с Вашим-то профессионализмом сами разберётесь, - она
резко развернулась и застучала каблуками в обратную сторону.
Теперь,
когда необходимости в показной демонстрации вежливости уже не было, главврач
категорически не собиралась помогать этой московской зазнайке.
Майя же
вовсе не расстроилась. Она уже поняла, что местный медперсонал, навряд ли ей
чем-то поможет. Майя продолжила путь по коридору и вскоре дошла до нужной
палаты, напротив двери которой сидел охранник.
