Погода издевалась в своем духе. Весь день парило, и надежды на то, что дождь все-таки ливанет, не было никакой. Раскаленный вагон плавился, за окном стояло марево, а воздух звенел в летнем пекле. Окно, как и «полагается» в жару, открывалось лишь наполовину, задувая душный воздух в купе. Данька в начале пути попытался не щадя открыть его, но оно не поддалось. Впрочем, если б окно и открывалось, вряд ли ехать стало бы хоть немного легче. Что-что, а в такие сказки Арсений не верил.
Танцоры рассредоточились по своим купе, развалились на нижних полках в одних плавках и стойко ждали, когда закончатся рельсы, ну или, что более вероятно, покажется Новороссийск. Арсений через тонкую стенку слышал, как Алекс с Артурио от души горланят уже третью по счету песню, забывая менять аккорды на расстроенной гитаре. Чья была гитара, он уже не помнил – кажется, на вокзале перед отъездом с ней таскался Макс, а потом инструмент быстро стал общим.
Данька ввалился в купе, от души грохнув дверью и едва не расплескав горячий чай. Сел, звякнул ложкой и принялся скучающе помешивать дымящийся напиток. В такую жару горячий чай смотрелся дико. Арсений вскинул брови, чуть ли не отшатываясь от стакана с кипятком, и отвернулся. Казалось, температура в вагоне повысилась сразу на несколько градусов.
Данька поймал его несчастный взгляд:
– Ну, какой дали! Прохладней не было. Эти проводницы сами запаренные, им говоришь – только не огненный, ага, как же, пожалуйста, – он указал на стакан. – Ну и сервис…
– Зато с лимончиком, – заметил Арсений и развернул газету со сканвордами, выбирая поинтересней.
– Долго еще ехать-то, не знаешь? – Данька уставился в окно, словно по пейзажу хотел определить их точное местоположение.
– Дальше Сочи не уедем.
– Сочи… Сочи… – Данька задумчиво размешивал чай. – Мы ведь будем в Краснодаре, Князь?
– Ну? – Арсений шумно листал газетные листы. – Судоку… опять судоку… Где вы тут японцев нашли?.. О, сканворд!
Он нагнулся над столиком и, не глядя, нашарил валявшуюся рядом ручку с почти исписанным стержнем.
Данька хитро лыбился:
– Князь!
– Ну что? – Арсений поднял взгляд.
Друг многозначительно пошевелил бровями.
– А поподробнее?
– В Краснодаре Альбина…
Арсений отложил ручку в сторону:
– А еще подробнее?
– Болгария. Лагерь. Альбина.
До него, наконец, дошло, к чему клонит Данька. Арсений захохотал, сминая газетную страницу. Желание скомкать ее и как следует запустить в друга было велико.
– Даниэль! Ты не исправим!
Данька довольно заржал, посмотрел на стакан и снова взялся за ложку, принимаясь давить ею чайный пакетик, делая напиток покрепче.
В купе заглянул Денис, тоже страдающий от жары, и с порога выдал последние новости:
– Макс опять комплиментами проводницу мучает… А ты чего с кипятком? – заметил он Данькин дымящийся стакан.
– Еще один… – пробурчал тот, тщетно сгребая ложкой поднявшийся осадок к краю стакана.
– Ну подожди, пусть он сам опустится, – посоветовал Арсений.
– Что-то мне подсказывает, что здесь ЭТО не тонет.
– Да пойди, попроси, пусть другой нальет, – Арсений, плюнув на сканворды, свернул газету и принялся обмахиваться ею как веером.
– И опять балансировать по вагону с кипятком? Нет, спасибо, иди сам. Я почти остудил, – и Данька шумно разорвал пачку печенья.
В Новороссийске танцоры покинули вагон быстрее обычного, радуясь, что, наконец, приехали. Оказалось, для счастья надо не так много – всего лишь почувствовать под ногами бетон перрона. Пыльный, горячий, но не качающийся как надоевшее жаркое купе.
– Интересно, мы успеем в море искупаться? – Денис смахнул со лба пот и поставил сумку на перрон.
– Размечтались. Нам еще ехать и ехать, – Маня тоже выглядела уставшей.
