Вязаное счастье попаданки

В юности мне часто снился один и тот же сон.

Старая церковь с витражами в высоких окнах. Седой священник, каждый раз задающий мне один и тот же вопрос.

А напротив меня он — молодой темноволосый мужчина. Он не похож на тех, кого я знаю. Ни на моих друзей, ни на знакомых моей старшей сестры, ни даже на кого-то из известных людей, чью внешность я могла видеть по телевизору или в интернете.

И всё-таки мне знакома каждая черточка его лица с широким лбом, густыми черными бровями и пронзительными серыми глазами. И его волосы непривычно длинны — они спадают до самых плеч. А странная одежда — белоснежная рубашка с жабо и расшитый золотом камзол — делает его похожим на сказочного принца.

Я словно смотрю один и тот же фильм с самой собой в главной роли. И снова и снова замираю, прежде чем ответить на заданный священником вопрос. И каждый раз я обещаю себе ответить на него по-другому.

Но опять отвечаю «нет».

И в очередной раз вижу, как темнеют от боли и обиды серые глаза моего принца, как гневно начинают ходить желваки на его худощавом и таком благородном лице.

И снова просыпаюсь в холодном поту.

Когда я впервые рассказала об этом сне сестре, та только посмеялась и посоветовала мне не читать по вечерам романы Дюма. И я подумала, что она права. Наверно, такое сновидение действительно объяснялось моей слишком впечатлительной натурой.

Читая книги, я погружалась в них полностью. Я словно ездила вместе с Д¢Артаньяном в Лондон за подвесками королевы, рыдала с Дианой Меридор над телом графа де Бюсси и мстила врагам с графом Монте-Кристо.

Но даже когда все книги Дюма были перечитаны, и я переключилась на другую, более серьезную литературу, сон продолжал повторяться с завидной регулярностью. И только когда я стала взрослой, окончила школу и поступила в университет, мой прекрасный принц перестал мне являться. И как же я стала по нему скучать!

— Иришка, ну что ты как маленькая? — смеется надо мной сестра. — Ты же знаешь, в реальной жизни принцев не бывает. Так что перестань думать о своем длинноволосом красавчике, и когда мы снова пойдем на дискотеку, лучше обрати внимание на вожатого пятого отряда. Мне кажется, он к тебе неровно дышит.

Мы обе с сестрой этим летом вожатые в детском оздоровительном лагере в деревне Дубровка. Она приезжает сюда уже третий год. А вот я тут впервые, и у меня море новых впечатлений.

Сейчас мы идем по подвесному мосту через маленькую быструю речушку с перекатами, и когда он трясется под нашими ногами, мое сердце замирает от страха.

— Нет, ну ты только посмотри — этот несносный Эдик опять полез в воду! — охает сестра. — А ведь у его отряда сейчас подготовка к музыкальному конкурсу. А ну вылезай оттуда, кому говорю!

Она повышает голос, но десятилетний Эдик по-прежнему барахтается в реке. И мы не сразу понимаем, что он не плавает, а тонет.

— Беги за помощью! — кричу я сестре.

А сама спускаюсь по ступенькам с моста и несусь к воде. Даша не умеет плавать. А я умею, у меня юношеский разряд по плаванию. И я три года занималась синхронным плаванием и даже выигрывала в дуэте областные соревнования.

Бросаюсь в реку как есть, прямо в одежде. Дорога каждая секунда. И хотя сейчас лето, вода в реке холодная, и я сразу чувствую дрожь.

Мальчика сносит течением туда, где, как говорят местные, опасные омуты. Но несколько сильных гребков, и я его догоняю. Хватаю за руку и собираюсь плыть обратно.

Но не могу — нога запутывается в кем-то расставленной сети. А тело уже немеет от холода, и я понимаю, что сил мне не хватит. Но их остатки я всё-таки собираю и отталкиваю мальчишку как можно дальше от опасного места и как можно ближе к берегу. И погружаясь в воду с головой, запоздало думаю о том, что эта маленькая речушка оказывается слишком глубока.