- Говорила вам, господин Адлер, не
помогло ваше лечение.
Раздался рядом со мной женский
голос. Сознание возвращалось вспышками, губы потрескались и сильно
болели.
- Госпожа Жанин, я делаю всё, что
могу, - виновато произнёс мужчина.
- Ирэн, девочка моя, - я
почувствовала мокрую тряпицу на лбу, потом на губах и жадно
прильнула к ней.
- Она очнулась! – Мягкие руки
провели по моей щеке.
- Воды, - пыталась прохрипеть я
пересохшим горлом.
- Напоите же её, - проворчал
мужчина.
В глотку живительным бальзамом
скользнули робкие капли воды. Кто-то поил меня с ложки.
- Я говорил, - продолжал ворчать
мужской голос, - жар спал и только от Ирэн зависит выздоровление.
Если организму удастся справиться с болезнью…
- Тише, - понизила тон женщина.
Да кто они такие? Сил не хватало
даже на то, чтобы открыть глаза. Где я? Попыталась вспомнить, что
случилось. В памяти было пусто, голова разболелась. Кое-как
разлепила веки: надо мной склонилась миловидная, чуть полноватая
женщина в чепце, из-под которого выбились светлые кудряшки.
- Доченька. Это я, - она ласково
улыбнулась, продолжая гладить меня по волосам.
Моя мать? Не помню… Ничего не помню.
Я пыталась осмотреться, не поворачивая головы. Маленькая комната,
дощатые стены, кровать, рядом стол. На нём, растревоженная
сквозняком, оплывала свеча. На стуле сидела та, что представилась
мамой. Позади стоял мужчина в чёрном костюме, похожий на грача. Нос
у него был, прямо сказать, выдающийся.
- Ирэн, ты слышишь меня? -
наклонилась женщина, обтирая лоб тряпицей.
- Я не Ирэн, - имя казалось чужим,
не моим.
- Она опять бредит, - обернулась к
мужчине она, - ничего не помогает, - в её глазах заблестели
слёзы.
- Ничего не помню. Где я?
- У неё амнезия, - тот, кто скорей
всего был доктором, поправил на носу пенсне, - подобные случаи
известны науке.
- Что же теперь? – Растерянно
промолвила женщина, - как быть?
- Память ещё может восстановиться.
Питание и уход: вот всё, что сейчас требуется.
Он подхватил с пола небольшой
саквояж и, не прощаясь, вышел. Женщина осталась со мной.
- Девочка моя, ну ничего, ничего.
Главное - жива. Теперь пойдёшь на поправку.
Она так и сидела рядом со мной, но у
меня на попытки вспомнить что-либо ушли последние силы. Разум
затуманился, и я снова провалилась в забытьё.
Утром ничего не изменилось. Та же
комната и постель, не было только доброй женщины. Сознание
прояснилось, и в голове обрывками начали появляться картины
прошлого.
Вот я иду за руку с папой, красивым,
в военной форме.
- Анечка, - ласково улыбается он
мне.
Потом женщина с карими глазами
держит меня на руках. Так и есть. Я, Анна Михайлова. Память
услужливо подсовывала одну картинку за другой. Мой дом – двушка в
приличном районе со множеством цветов. Работа ювелиром, которой
посвятила не один год. И уже престарелые родители. Как же я попала
сюда? И кто эта женщина, она совсем не похожа на мою мать. В
комнате было сыро, что чувствовалось даже под тёплым одеялом. Что
это за избушка?
Я попробовала сесть, но тело не
слушалось. Мной овладел страх: что, если осталась инвалидом и буду
коротать свои дни с незнакомцами? И как узнать, что произошло?
Последние события никак не хотели восстанавливаться.
Дверь скрипнула и показалась моя…
Мама? Ведь она называла меня дочкой.
- Ирэн, ты проснулась? – Она
улыбнулась, поставив на стол чашку с ароматным бульоном, запах
которого разлился по комнате. В животе заурчало.
- Доброе утро, - лучше пока не буду
её никак называть, посмотрим, что удастся вспомнить ещё.
- Доброе, конечно, доброе. Ты пришла
в себя. Давай, посажу тебя удобней, - она приподняла моё ослабевшее
тело, поправила подушку и помогла расположиться повыше. Усевшись на
стул, стала понемногу поить меня наваристым бульоном.
