Ольга Гусейнова
Забери мечту с
собой!
Розовый рассвет, яркий, свежий,
радовал вместе с птичьим гомоном и шелестом лесной листвы,
поражающей буйством осенних красок. Ветерок приятно остужал тело,
уж слишком быстро я неслась, пригибая голову к земле. Но даже с
закрытыми глазами прекрасно бы чувствовала, что в этот ранний час,
в этой части леса я одна; тело и душа пели и ликовали, радуясь
свободе и полному слиянию с природой.
Выскочив в подлесок, за которым
начинается холмистая равнина, упирающаяся на горизонте в горы,
увенчанные снежными вершинами, я резко притормозила и, переведя
дух, неспешно направилась в город. В наш город, который уже
несколько тысяч лет носит гордое имя Лоуран и принадлежит стерхам,
как нас называют люди, да и не только они. В действительности же мы
— стерхи или двуликие. Оборотни, или перевертыши. Да мало ли как
нас называют чужаки.
Встретив Кинана возле главных ворот,
я радостно завиляла хвостом. Слегка боднула головой и, ловко
увернувшись от его загребущих лап, кинулась улепетывать. В самом
центре города, на площади, располагается Ратуша, или Большой дом
стерхов, с башней и колокольней, чтобы в случае чего собрать
жителей окрест или предупредить об опасности. Еще в Доме старейшины
собираются на княжеский совет принимают какие-нибудь важные
решения.
Рядом с Ратушей стоит наш родовой
дом, в котором я живу с мамой и папой и куда надеялась пробраться
незаметно, ну или хотя бы в свою комнату, потому что, если родители
застукают, мне несдобровать. Кому охота слушать очередную
головомойку, что подобное поведение по статусу не положено? Я это и
сама знаю, но душа так рвалась на волю, что сопротивляться не было
сил. Никаких! Я залезла в приоткрытое окно гостиной и замерла,
прислушиваясь к приглушенному стеной разговору.
В мамином голосе отчетливо звучали
слезы и печаль. Я напряглась и, тенью скользнув к папиному
кабинету, застыла у двери. Подслушивать, конечно, нехорошо, но
информация может стоить жизни, чему меня научили очень хорошо.
— Любимый, ну неужели все настолько
плохо, что мы должны рассчитывать на людей? Они же ненавидят нас и
боятся! Зачем они предлагают нам договор? Мы можем надолго закрыть
границу или уйти в горы, в Рассван, где нас никто не найдет и не
причинит зла. Там исконная земля стерхов, она лучше любого оружия и
заклинания спасет, защитит нас и наших детей.
— Рейния, ты же понимаешь: долго в
изоляции мы не протянем. Молодые будут уходить в поиск, да и
торговлю вести из Рассвана невозможно. Мы за пару веков зачахнем и
скатимся в средневековье. Ведь я столько всего добился за время
своего правления, столько мирных договоров подписал, нас наконец-то
стали уважать, с нами начали считаться как с реальной силой. Я не
могу допустить, чтобы из-за этих кровососов нас снова скинули со
счетов. И так думаю не только я один, родная. Весь совет
проголосовал единодушно!
— Найран, неужели ты не понимаешь,
насколько шаткие у нас позиции? Эльфы отказали людям, и они
обратились к нам, а ты не подумал, что, если вдруг кровососы
предложат им больше, чем мы, вся человеческая рать попрет на нас и
одной численностью задавит наших воинов. Нас слишком мало, а вы
рискуете не только своими жизнями, но и судьбой целого народа!
Подумай, любимый, хотя бы об этом!
— Рейния, любимая моя девочка, ты
хранительница стерхов, я понимаю, что твой долг заботиться обо всех
нас, но и меня тоже пойми. Твоя забота — дух стерхов, моя — их путь
и выживание. Давай лучше не будем сейчас, перед расставанием,
сориться из-за этого, а с большей пользой проведем утро.
— Но послушай …
— Я все сказал, родная, это не
только мое мнение, это решение всего совета. Бой в любом случае
состоится, ты не сможешь нам помешать. Я прошу тебя, прими это и
хорошо проводи меня, чтобы я еще долго мог наслаждаться твоим
вкусом на губах.
