Если бы меня спросили, есть ли у
моей жизни какой-то символ, я бы ответила однозначно: дорога,
мощеная желтым кирпичом.
Да-да, та самая дорога из желтого
кирпича, по которой шагала маленькая Элли в окружении своих
волшебных друзей. Именно эта дорога, как символ риска, мелькала
передо мной всю мою жизнь. И за всю жизнь я так и не собралась
ступить на теплые кирпичи…
Имя Элли мне дал отец в честь той
самой девочки из сказки. Он погиб еще до моего рождения, и знаю я
его только со слов мамы. Она же и прочитала мне цикл «Волшебник
Изумрудного города», когда я немного подросла.
Судьба матери-одиночки – дело
нелегкое. Сколько я помню, мама почти всегда кроме основной работы,
тянула еще и подработку. Каких-то мужчин рядом с ней я никогда не
видела, а может, просто не знала о них. Тем большим шоком для меня
оказался ее неожиданный роман с Димитрисом.
Массивный мрачноватый грек, который
где-то в предках имел русских и худо-бедно знал язык, дважды
приезжал в Россию. И на третий раз, когда мне было двадцать, а маме
почти сорок, все же увез ее в свою Грецию. Я несколько раз ездила к
ним на каникулы, любовалась оливковой рощей и помолодевшей
жизнерадостной мамой, а затем со вздохом возвращалась в холодный
дождливый Питер.
Каждый раз, когда дорога, мощеная
этим желтым кирпичом, манила меня, я боялась на нее ступить.
Побоялась сменить Питер на маленький городок в Заполярье, где жил
мужчина, в которого я влюбилась. Побоялась сменить нелюбимую, но
хорошо оплачиваемую работу на то, к чему тянулась душа: слишком
ненадёжной по доходам была привлекавшая меня область.
Даже ребенка родить не рискнула,
хотя мама по вайберу уговаривала и обещала всяческую поддержку. Но
я все тянула, все опасалась чего-то. Я не хотела для малыша
неполной семьи. Мой сын так и не родился. Только после сорока я
стала задумываться о том, как бессмысленно живу.
Я давно уже была хорошо оплачиваемым
специалистом, давно сменила старую двухкомнатную «хрущевку» на
окраине города на роскошную «сталинку» ближе к центру. Стриглась в
модных салонах и пользовалась услугами отличной платной медклиники.
И на этом все…
Больше никаких достижений. То
материальное благополучие, которому я принесла в жертву все свои
желания, амбиции и интересы, оказалось сытной, но очень скучной,
даже тоскливой гаванью. Немного выручала дача. Крошечный летний
домик, который я посещала столько, сколько могла. Это неожиданное
увлечение скрашивало мое существование. Я даже развела роскошный
розарий с двумя десятками различных сортов. И все лето, каждую
неделю привозила в городскую квартиру яркие пахучие букеты, которые
плотным сладким ароматом подбадривали меня по утрам, давая силы
проснуться и шагать на работу.
-- Элли, детка, тебе бы влюбиться,
что ли... – как-то грустно сказала мама.
Я машинально подвинула ноут так,
чтобы камера была от лица чуть дальше, и на экране у мамы не так
отчетливо проступали мои морщинки. На ее фоне: фоне моложавой,
жизнерадостной и любимой женщины, я казалась себе бледной
неудачницей.
-- Какое там влюбиться, мама! – я
небрежно отмахнулась от этого предложения. – Я со своей работой
даже кота не рискую завести. А ты про любовь…
Мама помолчала, а потом неожиданно
резко высказалась:
-- Элли, я тоже работала на
нелюбимой работе. Но у меня была цель, доченька! Я хотела, чтобы ты
росла в сытости и получила образование там, где желаешь. И заметь!
– она значительно подняла палец и даже погрозила мне: – Как только
у меня появился шанс поменять жизнь и работу, я им тут же
воспользовалась.
-- Тебе, мам, просто повезло с
Димитросом, – вздохнула я.
-- Нет-нет, детка, – мама лукаво
улыбнулась и поправила: – Это Димитросу повезло со мной. Поверь, в
тебе еще достаточно силы и жизнелюбия, чтобы стать счастливой…
