С самого рождения Марию преследовала
фраза: «Вот это красавица!». Первый раз ее сказала акушерка,
передавая матери туго спеленутый сверток. Затем ее много раз
повторяли знакомые, соседи и просто прохожие.
Питерская семья Аксеновых
отслеживала свои корни на много-много поколений назад. Когда-то это
была весьма многочисленная боковая ветвь знаменитого дворянского
рода Аксеновых. Однако со временем ветвь все хирела и хирела, и к
моменту рождения драгоценной Марьюшки, как звала ее прабабушка,
отец новорожденной был последним и единственным продолжателем
старинного рода.
На радость не слишком большой семье
девочка росла здоровенькой и смышленой. Первые поклонники у нее
появились еще в детском саду. Но, как ни странно, звездной болезнью
малышка никогда не страдала. С удовольствием учила с прабабушкой
французский и уже к шести годам изъяснялась достаточно свободно,
хоть и несколько старомодно. Читать, как показалось родителям,
девочка начала чуть ли не с трех лет. Бабушка, читавшая ей на ночь
сказки Пушкина, Салтыкова-Щедрина и братьев Гримм, только
улыбалась, ласково гладя внучку по темным кудрям.
-- Я ведь ей, Лелечка, только пару
раз буквы называла. Все же у малышки потрясающая память!
-- Это прекрасно, Александра
Дмитриевна: в школу пойдет, ей уже легче будет, – мама маленькой
Маши, Ольга, всегда с большим уважением и теплотой относилась к
собственной свекрови.
Семья была пусть небольшая, но
дружная и крепкая. Тем более что жить со свекровью молодым не
пришлось ни дня: Александра Дмитриевна забрала к себе стареющую
маму, прабабушку Машеньки, и трехкомнатная «сталинка» избавила
молодых от ужасов съема и ипотеки.
Отец Машеньки, Дмитрий
Константинович, работал в крупной зарубежной фирме и денег приносил
достаточно для того, чтобы нужды семья не знала. Пусть и не
катались на Мальдивы три раза в год, но и о куске хлеба заботиться
не приходилось.
В положенное время девочка
отправилась в школу, и никто из родных даже не удивился, что она
стала отличницей: учиться и узнавать новое ей нравилось всегда.
Автомобильная авария, унесшая жизнь
отца и покалечившая Машу, стала началом конца. Вслед за внуком, не
пережив потери, тихо ушла в мир иной прабабушка. Александра
Дмитриевна все чаще пила лекарства и мерила давление: смерть сына и
инвалидность внучки не прошли для нее бесследно. А Ольга…
А был ли у нее выбор? Похоронив мужа
и молясь ночами у постели дочери, она хоть и не сломалась, но
сильно согнулась: первые две недели врачи даже не обещали, что
Машенька выживет. Когда девочку перевели из реанимации в обычную
палату, настало время заняться похоронами прабабушки.
Реабилитация Марии требовала денег,
денег и денег…
Посовещавшись, Ольга и Александра
Дмитриевна съехались, а вторую квартиру выставили на продажу.
Четыре операции, затем еще две, санатории, курсы физиотерапии,
лечебные массажи и гимнастики…
Маша вернулась в странно пропахшую
лекарствами и пустоватую квартиру на костылях. И с трудом узнала в
высохшей сгорбленной старухе свою любимую бабушку. Еще через
полгода, на приеме у очередного светила Ольга услышала:
-- Девочка и так прыгнула выше
головы. Вам не за что обижаться на моих коллег. Операции были
проведены просто виртуозно, но еще одна не имеет смысла.
-- А лицо? Ее лицо, доктор? – Ольга,
сама не замечая, судорожно сжимала кулачки, уже понимая, какой
ответ сейчас услышит.
-- Что я вам могу сказать?
Повреждение лицевых нервов… Часть лица так и останется
парализованной. Шрамы, если вы сильно захотите, потом можно будет
удалить.
Маше было пятнадцать, когда она
вернулась в школу. Пусть ей всегда приходилось пользоваться
тростью, и она довольно сильно хромала, но сидение в четырех стенах
квартиры сейчас казалось ей тяжелее, чем собственное уродство.
Половина лица не пострадала и с левой стороны, в профиль, она
выглядела такой же привычной, как и раньше. Одноклассники, которые
уже были подготовлены классной к тому, что Маша болеет, оказались
изрядно шокированы видом бывшей красавицы.
