Глава 1 – Проклятие пыли
Аделина знала библиотеки настолько хорошо, насколько это было возможно. Для неё книги были вовсе не бездушным скоплением страниц: они дышали, шуршали, мерцали, если долго всматриваться. Ночь была её естественным временем: город спал в уговорённой забывчивости, окна в домах тускло дремали, и налёт пыли ложился на книги как тягостный платок, который можно было снять, чтобы увидеть лицо. Девушка работала в провинциальной библиотеке уже несколько лет. Её пальцы запоминали каталоги лучше, чем глаза лица людей. Она выучила запах корицы и плесени, что возникают у старых переплётов, лучше, чем запах дождя. Никто не спрашивал, почему она остаётся по ночам – в этом было меньше любопытства и больше привычки: запах сшитых страниц был ей домом.
В ту ночь, когда всё началось, Аделина перебирала картотеку; на краю стопки лежала карта, вставшая между обрывками писем и стопками вырезок. Она не помнила, чтобы видела эту карту прежде. Бумага была старой, так что края, тёмные от времени, напоминали берёзу, окаменевшую в чернилах. На карте был нарисован лес – и в самом центре язвенно-красным, словно кровь просочилась через пергамент, было написано: «Сердце. Там книги не умирают». Любопытство у девушки никогда не иссякало: как и люди, книги любят, когда о них интересуются. Она чувствовала тяжесть как вызов. Ночью Аделина заперла дверь на щеколду, взяла с собой рюкзак, на котором была плесень от книг, и ушла в сторону леса, обозначенного в карте.
Лес оказался шире, чем ей представлялось: не лес для прогулок, а лес, где старые деревья стояли как хранители, где воздух пах корой и чем-то, похожим на забытые обещания. С каждым шагом шумы города теряли смысл; ночь становилась гуще, как тёмная ткань. Девушка шла, пока не увидела круг из корней – старый, обширный, как амфитеатр. Внутри круга лежали руины, обросшие мхом и разросшиеся корни будто зажимали камни в своей хватке.
Адель подошла к центру и коснулась камня. В тот момент земля под её ступнёй тихо вибрировала, и воздух вокруг запах бумагой – не просто запах, а шепот тысяч строчек, будто слова, сросшиеся в туман, тянулись к ней. Она отпрянула; её ладонь была окровавлена чёрным чернилом, хотя бумаги ни одной не было видно. Затем в корнях появился маленький пробел света, как будто кто-то развернул страницу и открыл портал между словами. Появилась дверь в другую реальность. Аделина прошла. Перемены были неяркими, как сквозь тонкую ткань: запах старой смолы, ощущение, что под ногами – не земля, а страницы. И осознание: она в библиотеке, но не в той, что знала раньше. Это было хранилище вне времени, где книги были большими, иногда растущими из камней и потолков, где коридоры изгибались, образуя новые алфавиты. Свет исходил из самих томов: лампы-шпоры, светящиеся буквы- нити, что стелились по полу.
Одна из книг, лежащая на пьедестале, открыла свои страницы сама, не желая быть оставленной забвением. Она шептала имя её – тихо, как предупредительный шаг. Адель наклонилась, услышав слова. Их смысл был не до конца понятен: слова напоминали музыку, в которой слышались голоса прежних хранителей и наказания, и обещания. В середине этого шепота прозвучало: «Хранительница». Это слово упало в неё, как семя. Она почувствовала тянущую тяжесть – не как страх, а как присяга, что лежит без подписей. Сердце библиотеки прозвучало, и в ответ где-то в ней откликнулась пустота, которую она носила с тех пор, как ушли родители: место, требующее заполнения. Аделина прикоснулась к странице, и память – мелкими нитями – начала уходить из неё в книгу. Лёгкое оцепенение, затем странная ясность: теперь она знала расположение залов, могла услышать шёпот переплётов, чувствовала, как страницы готовы отдать себя, но с определенным условием. Девушка не заметила, как следующая стена зашумела, а в глубине коридора под смрадом старых чернил возникла фигура. Это был Лорин – высокий мужчина, кожа его напоминала кору, а глаза, как кольца у старого дуба, глубоко впивались в неё. Он стоял в полу тени, так, словно и сам был корнем. Его голос был сух и тяжёл: «Пришла».
