ПРОЛОГ: МОТЫЛЁК И ПЛАМЯ.
Мотылёк никогда не понимает свою тягу к пламени. Но человек, наблюдающий за ним, может объяснить эту фатальную ошибку – мотылёк принимает огонь за луну, ориентир, дарованный природой. То, что должно вести его, становится его погибелью.
Профессор Элеонора Рид опустила ручку. За окном Квантико шёл дождь, типичный для Вирджинии в конце октября – монотонный, холодный, располагающий к размышлениям. Двадцать лет в поведенческом отделе ФБР, и каждый новый случай по-прежнему тревожил её сознание особым образом. Как антрополог, исследующий неизвестное племя с непостижимыми ритуалами.
Папка перед ней содержала фотографии шести женщин. Разные возрасты, разное происхождение, разные города. Но одинаковый почерк убийцы – тело, уложенное в позу эмбриона, руки, сложенные в молитвенном жесте, тщательно вымытые волосы. И отсутствие глаз.
"Они – его мотыльки," – написала Рид в блокноте. "Но кто здесь настоящее пламя?"
ГЛАВА 1: ТАКСОНОМИЯ ТЬМЫ.
"Существует ошибочное мнение, что все серийные убийцы одинаковы," – голос профессора Рид разносился по аудитории академии ФБР в Квантико. "Что они – монстры, инопланетные по своей природе существа, чье поведение невозможно понять."
Она сделала паузу, позволяя словам просочиться в сознание будущих агентов. Восемьдесят человек – лучших выпускников университетов по всей Америке – сидели, не шевелясь, как будто боясь спугнуть истину, которую она собиралась им передать.
"В действительности же, они – часть нашего вида. Они – искаженное отражение нас самих. И как любой биологический вид, они поддаются классификации."
На экране появилась схема.
"Организованные и дезорганизованные – самая ранняя таксономия, предложенная нашими коллегами в 70-х годах. Она до сих пор полезна, но слишком упрощена. Современная наука выделяет более сложные типологии."
Элеонора перелистнула слайд.
"Гедонистические убийцы ищут удовольствие – сексуальное или просто от самого акта насилия. Силовики жаждут контроля и власти над жертвами. Миссионеры 'очищают' мир от определённой группы людей. Визионеры действуют по приказу голосов или видений."
Молодая женщина в первом ряду подняла руку.
"Профессор Рид, а какой тип встречается чаще всего?"
Элеонора слегка улыбнулась.
"Дело в том, агент Чен, что эта классификация – всего лишь карта. А как мы знаем, карта – не территория. В реальности мы почти всегда имеем дело с гибридами. Человеческая психика слишком сложна для абсолютных категорий."
Она выключила проектор.
"И это приводит нас к главному правилу поведенческого анализа: серийный убийца – не инопланетянин и не монстр. Это человек, который пришёл к своему поведению через понятную цепь психологических событий. Найдите эту цепь – и вы найдёте убийцу."
После лекции к Элеоноре подошел ассистент директора Бюро, Мартин Уэбб – высокий мужчина с военной выправкой и глазами, выдающими многолетний опыт принятия невозможных решений.
"Ты упоминала новую типологию Ресслера и Дугласа, но не Холдена," – сказал он без предисловий.
"Холден не публиковал свои исследования," – ответила Элеонора, собирая бумаги.
"Но ты с ними знакома."
Это был не вопрос, и она не стала отвечать. Роберт Холден был её наставником, когда она пришла в Бюро в начале 90-х – блестящий, но противоречивый профайлер, чьи методы граничили с неортодоксальными. Его неопубликованная работа о "интеграционной психике" серийных убийц считалась либо революционной, либо безумной, в зависимости от того, кого спросить.
"Есть новое дело," – Уэбб протянул ей папку. "Детройт, Чикаго и теперь Питтсбург. Три убийства за семь месяцев."
"Я всё ещё на административной работе, Мартин. У меня лекции, исследование…"
"Это не обычный случай, Элли," – Уэбб редко называл её детским прозвищем. "Он оставляет послания. Для тебя."
