Глина чавкнула и прилипла к подолу
единственного платья.
Я осторожно вытащила ноги в
испачканных грубых ботинках, оценила ущерб и, пожав плечами,
двинулась дальше - здесь настолько экологически чистая грязь, что
можно ею лицо мазать, не то что наряды.
Солнце разогрело траву, цветы и
насытило воздух восхитительными запахами. С холма открывался уже
привычный вид: горы, покрытые растительностью, лес с низкорослыми
деревьями, маленькая деревня, раскинувшаяся прямо возле леса, поля,
частично отданные под пашни, и луга с разноцветными мелкими
цветочками и травами.
Ни единого механизма не омрачало
пасторальный пейзаж…
Просто в нашем захолустье их все еще
боялись, как огня. Божественного или как его там.
Плетеную корзинку нужно было
наполнить доверху, иначе Арглая будет ворчать и грозить своим
морщинистым скрюченным пальцем. Сердить травницу не хотелось, как и
заставлять её ждать, но я все равно достала блокнот с ручкой и
сделала несколько записей.
Мое внимание привлекла точка на небе,
которая, чуть увеличившись, превратилась в дирижабль, и обогнула
долину по дуге. Я проследила за ней и уперлась взглядом в
стремительно набегающие на краю горизонта тучи с яркими
всполохами.
Захотелось выругаться. Чертово Око.
Пусть сколько угодно местные называют его Великим, но от меня не
стоило ожидать почтения.
Плевать мне на его власть и
Проявленные Линии. Я сама ответственна за свою судьбу и не
собираюсь поддаваться его влиянию.
Ни за что.
- Станислава Сергеевна, вы можете
подойти?
Я устало потянулась, чувствуя, как
расправляются затекшие за несколько часов мышцы, и встала из-за
стола. На котором, собственно, спала. Единственный диван в
ординаторской занял Павел.
- Что там такое, Катя?
- Соткин. Мне кажется что - то не
так, давление постоянно падает, мечется сильно, нервничает, требует
врача.
- Так Виталий Васильевич наверняка не
спит, только рад будет подойти, - на минутку проснулся мой коллега.
К сожалению, проснулся вместе со своим чувством юмора. Виталий
Васильевич был нашим патологоанатомом, а юмориста вчера опять
выгнала жена, и он не придумал ничего лучше, чем прийти сюда.
Я хмуро глянула на него и махнула
Кате:
- Пойдем.
Осмотрела пациента, написала
рекомендации и собралась домой, периодически попинывая тело в
кабинете, ставшее причиной болей в спине. Не хватало еще, чтобы его
здесь обнаружили. О нас и так слухи ходили, хотя единственное, что
позволял себе Паша, так это довольно грубый флирт и приглашение на
кофе в больничном кафетерии. Симпатичный парень и грамотный доктор
- нам было о чем поговорить. Но, во-первых, он был женат. А,
во-вторых, после моего довольно неудачного брака, закончившегося не
менее неудачным разводом и рождением ребенка - именно в такой
последовательности - ничьё симпатичное лицо меня не
интересовало.
Я вполне комфортно чувствовала себя
вдвоем с маленьким Максом.
Утро было прохладное.
Я шла к метро и ежилась, чувствуя
нарастающую нервозность, причин которой не находила. Иногда у меня
возникало ощущение, что так воздействовал на меня сам город. Стылый
ветер, дувший с питерских каналов; облупившиеся потолки в высоких
парадных; раздражающе мрачные утренние сумерки. Я мечтала уже
вернуться в квартиру, забрать сына у подруги и выпить, наконец,
нормальный кофе. И так задумалась, что не заметила, как наткнулась
на кого-то.
- Красавица, дай ручку, погадаю.
С сомнением глянула на стоящую передо
мной старую цыганку. Редкая птица в наших краях, тем более, в такую
рань. Я вздохнула:
- Сто рублей.
- Что? - округлила та глаза.
- Сто рублей и можешь гадать.
Цыганка хмыкнула и прищурилась:
