Пролог
Чандра была жестока и ревнива... Она
уже не раз намекала мне, что была бы не прочь стать моей женой.
Увидев, как я привел в резервацию белую женщину ее глаза недобро
сверкнули.
- Зачем она здесь? - схватила ее за
волосы и, протащив по земле, бросила прямо к моим ногам.
- Она останется. - Спокойно произнес я.
Неожиданно девчонка вскочила и, как
разъярённая тигрица накинулась на обидчицу.
- Не смей ко мне прикасаться,
грязнуля! - зло выкрикнула, ударив Чандру по лицу.
Та, в бешенстве и с громкими воплями
набросилась на Айрис и повалила на землю. Пыль, которую они подняли
была сродни промчавшемуся стаду бизонов. Женщины племени окружили
их, поддерживая Чандру улюлюканьем и выкрикивая в адрес девчонки
грязные ругательства.
По нашим законам, мужчины никогда не
вмешиваются в женские разборки - побеждает сильнейший. Девушки
продолжали кататься по земле и глотать пыль, до тех пор, пока не
прозвучал гонг, который заставил всех расступиться и замолчать.
Вперёд пропустили слепую аданти.
Обычно шаманами являются мужчины, но так уж случилось, что именно
она впала в транс и переняла дар общения с духами. Стала
посредником между миром живых и миром мертвых. Ей беспрекословно
подчинялись, всегда слушали и уважали, а некоторые даже
боялись.
Она подняла вверх свою трость и
сразу же Айрис подняли с земли и схватили за руки, удерживая на
месте. Аданти провела рукой по ее щеке, когда же ее пальцы
оказались у Айрис между ног, девушка взбрыкнула, как норовистая
лошадка, и завопила.
-1-
Как только забрезжил рассвет, стали
одолевать мухи. В нашей резервации всегда так. Не палящее солнце,
так насекомые. Я отогнал от себя мух и взглянул в раскрытое
полотнище вигвама: насколько хватало глаз, простирались поля и
однообразный лес, который тянулся до горизонта на западе. Плоская
равнина просматривалась довольно далеко, поскольку наше поселение
стояло на единственной в обозримой округе возвышенности. Но сейчас
было еще слишком рано для того, чтобы что-то увидеть.
Не будь так темно, я мог бы
скоротать время до завтрака за чтением, так как книга, которую я
читал, действовала успокаивающе. Но я сжег последний огарок, читая
до поздней ночи, чтобы заснуть. Только я умел читать: один из белых
людей, попавший к нам случайно, научил меня этому. Желание
обучиться чтению было только у меня, остальные дети племени
предпочитали охоту и игры. Позднее, он выучил меня письму и, вскоре
после этого, отбыл на Родину. Более, я не видел этого человека, но,
оставленные им книги читал с огромным удовольствием, узнавая
новое...
Я снова отмахнулся от мух, глядя на
мутное пятно туманного рассвета, принялся ждать, когда мир снаружи
начнет приобретать четкие очертания.
Много раз представлял себе, что за
полями какой-то иной мир, что я смогу перешагнуть через горы и
оказаться там. Где-то, среди белых людей, похожих на моего учителя,
которые не будут относится ко мне предвзято и агрессивно, но,
попадавшиеся в нашей округе белые, были настроены не так
дружелюбно. Они торговали с нами, приобретая безделушки и шкуры
животных, взамен даруя нашим мужам оружие, чтобы давать отпор
воинственно настроенным племенам, которыми кишела огромная
территория этой местности: сырой берег ручья, поросший индейским
табаком. Край луговины. Нависшую над тропинкой ветвь карии -
индейское название ореха, - взобравшись на которую, я часто
наблюдал, как в сумерках отец гнал к воротам коров. Они проходили
внизу, а потом я закрывал глаза и слышал чавканье копыт по грязи,
становившееся все слабее по мере того, как коровы удалялись, пока
приглушенный топот не сливался со звуками природы.
Воздух и днем и ночью был таким
душным, и таким влажным, что края книги покрылись темными пятнами
грибка.
