Любая девчонка на моем месте
поступила бы так же. И вы тоже. Несмотря на ваши твердые принципы,
благородное воспитание, наличие парня и строгих родителей.
Столкновение произошло — ба-а-ах! — больше вы себе не принадлежите.
К этому невозможно подготовиться, даже если знать, что тебя ждет. А
я и представить не могла.
Лето после десятого класса я, как
обычно, проводила на даче у бабушки. Хотя дача — это слабо сказано.
Трехэтажный кирпичный дом с сауной — отец построил его еще до моего
рождения, но жить все же остался в городе. Моя старшая сестра,
Кристина, здесь почти не появлялась, мол, скука смертная. А для
меня лето на даче было самым счастливым временем: я запоем читала
книги, встречала в полях закаты и рассветы и делала наброски в
блокноте: то стихи, то прозу.
Дважды в день я выгуливала мою
дворнягу Зайца (забрала его из питомника). Мы бродили туда-сюда по
единственной улице в деревне. Летом ее заселяли дачники, такие
тихие, что я угадывала их присутствие лишь по скрипу двери или
редкому «здрасьте» за калиткой. И чувствовала себя хозяйкой этих
мест.
Тот день выдался особенно жарким.
Трава на лужайке желтела, понуро висели березовые листья. Я с утра
спасалась от палящего солнца в беседке и только на закате вывела
Зайца на прогулку.
Не успела я свернуть на деревенскую
улицу, как раздался шум двигателя. Звук стремительно нарастал, к
нему добавился рев динамиков. И вскоре у ближайшего дома
остановился орущий на всю мощь черный бумер — так резко, что пыль
вокруг него взметнулась выше машины, и запахло паленой резиной.
Заяц прижался к моим ногам и мелко
дрожал. Да и я чувствовала себя примерно так же.
Их было пятеро. Все взрослые — лет
на пять-семь старше меня. Загорелые до черноты, темноволосые, в
джинсах и без маек. Но больше всего мое внимание привлек водитель.
Он вышел первым, за ним выпрыгнул черный доберман на сверкающей
металлической цепи вместо поводка, с шипованным ошейником.
Я никогда — никогда — не чувствовала
такой силы, исходящей от человека. Не знаю, что именно произвело на
меня такой эффект: его гибкое тело с отполированными загаром
мышцами, то, как он держался — поднятый подбородок, прямая спина, —
или дикая стремительность, с которой перемахнул через забор.
У меня заныло сердце. Такое ощущение
я иногда испытывала, влюбляясь в киногероя. Харизматичный злодей,
опасный для каждого, но не для тебя — ведь ты по другую сторону
экрана.
Тогда, с Зайцем на руках, я тоже
чувствовала себя по другую сторону экрана, в безопасности.
Парни забрали из машины колонку и
под аккомпанемент оглушительного рока направились в дом. А я,
незамеченная, пошла дальше.
К слову сказать, их дом был в
аварийном состоянии. Доски, вероятно, никогда не знавшие краски,
кое-где прогнили, оконные рамы покосились, пара ступенек на крыльце
провалились. Участок под стать: заросший, с разваленной горкой
поленьев. За последние пять лет, когда я стала проводить каникулы
на даче, ни разу не видела здесь людей. Но теперь, похоже, тихая
жизнь в нашем захолустье закончилась.
Ночь была душной, мы спали с
открытыми окнами, так что я отчетливо слышала и ритмичную музыку, и
дружный мужской гогот и невольно пыталась угадать, какой из голосов
принадлежит парню с доберманом.
Мне легко мечталось о нем в своей
постели — в безопасности. Я представляла, что однажды мы можем
случайно встретиться во время моей прогулки. Он будет идти
навстречу в джинсах, без майки и оглянется мне вслед.
С недавних пор парни, да и мужчины,
начали оказывать мне знаки внимания. Все то, что раньше казалось
недостатками, в семнадцать стало изюминками: и веснушки, и
миндалевидный разрез глаз, и худощавость. Вдруг оказалось, что у
меня есть грудь и длинные ноги. И красавицей меня стали называть не
только родители и бабушка с дедушкой.
