Глава 1. «Последний Приказ»
Москва, Кремль. Ноябрь 1989 года. 23:47.
Дождь стучал по высоким окнам кабинета, как будто пытался проникнуть внутрь – напомнить, что даже здесь, за толстыми стенами из гранита и тайн, мир не стоит на месте. Он рушится. Тихо, но неумолимо. Как ледяная корка под тяжестью весны.
Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв сидел за огромным дубовым столом, на котором не было ничего, кроме одной папки. Серой. Без штампов. Без номера. Только в правом нижнем углу – едва заметный оттиск: «Для личного ознакомления. Совершенно секретно. Экз. №1».
Он не курил. Не пил. Не звонил. Просто сидел, положив ладони на крышку папки, будто пытаясь почувствовать её содержимое кожей. Как будто это не бумаги, а живое существо – тяжёлое, опасное, с острыми когтями.
За дверью – тишина. Дежурный охранник стоял в трёх метрах, как статуя. Ему было приказано никого не впускать. Никого. Даже членов Политбюро. Даже министра обороны. Даже председателя КГБ.
Это был не просто кабинет. Это был последний оплот. Последний островок власти, который ещё можно было назвать своим.
Горбачёв открыл папку.
Первый лист – краткая справка ЦРУ, перехваченная станцией «Янтарь» под Львовом. Перевод на русский – идеальный, без ошибок. Подпись внизу: «Подлинность подтверждена. ГРУ. Подпись: генерал-лейтенант В.К.»
«По нашим данным, советское руководство рассматривает возможность экстренной конвертации части золотого запаса СССР в валюту через нейтральные юрисдикции. Приоритетные маршруты: Венгрия – Австрия – Швейцария. Возможна связь с операцией „Метроном“, проведённой в 1987 г. Цель: создание „страхового фонда“ на случай политического коллапса. Суммы оцениваются в 500–800 тонн золота. Эквивалент: 8–12 млрд долларов по текущему курсу. Источник: высокопоставленный сотрудник аппарата ЦК.»
Горбачёв медленно перевернул страницу.
Второй лист – график. Чёрные столбики падали вниз, как гильотина. Золотой запас СССР. 1985: 2800 тонн. 1987: 2100. 1989: 1300. Прогноз на 1990: 600. Если ничего не делать.
Под графиком – рукописная пометка карандашом, знакомым почерком:
«М.С., они уже знают. Если мы не двинемся первыми – всё сожрут. Не американцы. Наши.»
Подпись: «Л.»
Лигачёв.
Бывший. Отставленный. Но всё ещё опасный.
Горбачёв закрыл глаза. Он знал, что это правда. Он чувствовал это – как запах гнили в свежевыкрашенном коридоре. Внутри партии шла война. Не за идеи. Не за реформы. За золото. За то, что останется, когда флаг спустят.
Он открыл третий лист.
Это был проект указа. Не закон. Не постановление. Указ. Подписывается единолично. Не обсуждается. Не голосуется. Только печать. Только подпись.
«О мерах по обеспечению стратегической сохранности государственных драгоценных металлов в условиях внешней и внутренней угрозы»
Сухой, бюрократический язык. Но каждое слово – как нож.
«…в связи с ростом рисков несанкционированного доступа к резервам… в целях недопущения их хищения или блокировки иностранными государствами… поручить Комитету государственной безопасности СССР, совместно с Госбанком СССР и Первым Главным управлением, организовать внеочередную инвентаризацию, конвертацию и транспортировку не менее 700 тонн золота в зарубежные хранилища, находящиеся под юрисдикцией нейтральных государств…»
Дальше – список: Швейцария. Лихтенштейн. Люксембург. Сингапур. ОАЭ. Все – с безупречной репутацией банковской тайны.
И самое главное – последний пункт:
«Все операции проводятся в рамках специальной операции „Золотая Печать“. Доступ имеют только лица, утверждённые лично Генеральным секретарём. Любая утечка информации карается высшей мерой. Ответственность за исполнение – генерал-полковник КГБ Семён Аркадьевич Волков.»
