Даменсток, 2 августа, 1044 год
Время 17:13
Литературный клуб «Зелёная лампа»
Агнец решил окончить жизнь самоубийством.
Ничего уже не прельщало его: ни семья, ни друзья, коих на самом деле не было, ни еда, ни любовь, ни карьера, ни работа писателя, ни хобби художника, – ничего уже не держало его в этом бренном мире. Ничего не приносило удовольствия, как это было пару месяцев назад, когда он еле-еле держался за свою жалкую жизнь и руками, и ногами и бился в попытках доказать себе, что жизнь – величайший подарок судьбы, который нужно беречь и которым надо наслаждаться сполна, пока есть время. Однако одновременно с этим он считал, что его время вышло и пора отправляться в мир иной, покоиться глубоко под матушкой-землёй.
Он правда пытался наслаждаться жизнью и жить, ощущать землю под ногами, наполнять грудь свежим воздухом и любоваться прекрасными видами на свой родной город и на природу, вдохновляться, как творец, и жить, жить! Однако попытки эти были ничтожно слабы и слабели ото дня в день. Ему было тяжело даже вставать по утрам, открывать глаза, умываться, чистить зубы, завтракать и садиться за работу; тело наливалось свинцом, желудок становился полон до тошноты и всё, что он мог делать, проснувшись, – лежать, смотря в потолок, и думать о том, когда это всё закончится, воображая свою активную деятельность, на которую уже не хватало сил. У него ни на что уже не осталось сил.
Агнец хотел закрыть глаза, чтобы никогда не проснуться; хотел, чтобы его погребли и простились с ним раз и навсегда, чтобы его вовсе забыли и вычеркнули из истории (хотя достаточно большой след в литературе и в художественном искусстве он всё равно оставил и ничем не мог его стереть). Если поначалу он приписывал слабость своей лени, то с каждым прожитым днём понимал, что его охватил дурной недуг, чьё лечение – смерть, и никакие доктора ему не помогут, никакие травы и лекарства не подействуют. Ему нет лечения, а уж тем боле спасения.
Конечно, он здраво осознавал, что смерть – не выход, что надо бороться до конца и не предаваться дурным мыслям, отбиваться от них и быть крепче, но думы о кончине привлекали его сильнее, нежели думы о жизни. В разваливающейся колеснице жизни Агнца уже не было радости, не было печали, – существовала лишь непроглядная тьма и вечная карусель трудных однообразных дней. И он с удовольствием представлял свою смерть, представлял, как лежит там, глубоко в земле и отдыхает от суетливой жизни, скрестив руки на груди и смежив уставшие веки.
Недавно, чтобы развеяться, он даже съездил в другой город и пробыл там целую неделю, заполняя все дни различными экскурсиями, лекциями, походами по магазинам и прогулками, но и обновление вида ему не помогло, и он с ещё большей печалью вернулся в свой родной Даменсток.
Агнец пытался полностью погрузиться в ранее любимую работу писателя и писать, писать, пока не устанет рука, пока не отяжелеет голова, пока не заболит спина, трудиться денно и нощно, однако работа совсем не шла, сюжеты и идеи ему совсем не нравились, и он, ненавидя себя и всё, что он делает, в приступе безудержной истерии рвал черновики, мял свои творения, сжигал их в тазу и до крови кусал пальцы от отчаяния. «Ничего не выходит!» – хныкал он в мыслях и презирал себя за эту слабость и безыдейность.
Агнец пытался влиться в художественную стезю, но вместо радости и удовольствия получил лишь выгорание: в припадках он рвал полотна, бумагу, ломал кисти от злобы, когда у него ничего не получалось, и в перерывах кричал в подушку, раздирая своё горло. Даже любимая работа утратила своё ранее сильное воздействие на него.
Он окончательно впал в отчаяние, ненавидел своё прошлое и не видел ни настоящего, ни будущего, потому решил бросить всё и с разбегу броситься в объятия так манящей смерти, однако даже смерть оказалась для него тяжела и непосильна. Агнец много раз пытался броситься под машину, но как назло машины вовремя останавливались или сердобольные люди не давали ему лечь под колёса; давился горсткой таблеток, но они выходили из него рвотой и не хотели отравлять его слишком здоровый организм; резался, но кровь тут же прекращала идти и слишком быстро сворачивалась; пытался прыгнуть из окна, но его останавливали соседи, а также мысли о том, что если его труп увидят дети и поломают себе психику, то он никогда не простит себе этот страшный грех, если выживет и станет инвалидом.
