ЧАСТЬ I: СКАЛЬПЕЛЬ
Глава 1: Лицевая сторона
Глеб Савельев ненавидел запах наркоза по утрам.
В этом было что-то противоестественное – начинать день с химической анестезии, словно мир требовал немедленного обезболивания. Впрочем, его мир, вероятно, действительно в этом нуждался. Москва за окнами клиники «NeoПластика» просыпалась в привычной суете: дорогие автомобили выстраивались в пробки, офисные муравейники наполнялись людьми, а чашки с кофе по пятьсот рублей согревали руки спешащих по своим делам менеджеров.
Он поправил безупречный узел галстука и окинул взглядом своё отражение в стеклянных дверях операционной. Идеальный силуэт дизайнерского костюма, волосок к волоску уложенная причёска, выверенная линия бровей. В свои тридцать восемь Глеб Аркадьевич Савельев был живой рекламой собственного мастерства – образец того самого совершенства, которое он создавал своим клиентам за шестизначные суммы.
– Доброе утро, Глеб Аркадьевич, – голос Марины, его анестезиолога, вывел хирурга из утренней задумчивости.
– Насколько оно доброе, мы узнаем через пару часов, – он позволил себе легкую улыбку. – Что у нас по расписанию?
Марина Олеговна Климова протянула ему планшет с расписанием дня. Двадцать девять лет, высокая, с внешностью, не требующей вмешательства пластических хирургов – редкость в их клинике.
– В девять – Соколова, подтяжка лица, всё стандартно. В двенадцать – Вершинина, коррекция формы груди после родов. В три – первичная консультация с новой пациенткой, Колесниковой. А в пять у вас выступление на презентации журнала «Elite Style».
Глеб пролистал электронные карты первых двух пациенток. Стандартные случаи, ничего интересного. Богатые женщины, желающие исправить то, что природа и время сделали с их телами. В этом был свой особый цинизм – они приходили к нему как к божеству, способному обмануть время и природу.
– Колесникова? – он остановил палец на третьей записи. – Та самая?
– Да, ведущая с Первого канала. Передача «Ваше субботнее утро», если я правильно помню.
– Интересно, что ей нужно исправить? Вроде бы выглядит весьма прилично для своих лет.
– Ей тридцать два, – Марина произнесла это с едва уловимой ноткой зависти.
– Ранняя профилактика – залог долгой молодости, – усмехнулся Глеб. – Что ж, посмотрим, что там за изъяны скрываются под килограммами телевизионного грима.
Он отдал планшет и направился к операционной, где его уже ждала первая пациентка. Соколова Инна Михайловна, пятьдесят три года, жена какого-то чиновника средней руки, третья подтяжка за восемь лет. Классический случай.
– И как вам кажется, что именно заставляет женщину в вашем возрасте регулярно ложиться под скальпель?
Глеб задал этот вопрос, когда его руки уже были в стерильных перчатках, а Соколова находилась в том пограничном состоянии между сознанием и наркозным сном, когда пациенты часто говорят правду.
– Муж… – пробормотала она, уже плохо контролируя речь. – У него секретарша… двадцать четыре… я видела… как он смотрит…
– Как именно он смотрит? – продолжил Глеб, наблюдая, как анестезия постепенно овладевает её сознанием.
– Как раньше… на меня… – её голос становился всё тише.
– Дополнительная доза, – скомандовал он Марине. – И музыку, пожалуйста.
Климова включила плейлист, который Глеб использовал во время операций. Моцарт. «Маленькая ночная серенада». Идеальный темп для его скальпеля. Подтяжка лица была для него настолько рутинной процедурой, что он мог выполнить её почти автоматически, позволяя мыслям блуждать.
– Знаете, – обратился он к операционной бригаде, – я иногда думаю, что мы здесь занимаемся не медициной, а экзистенциальной терапией. Эта женщина ищет в нашей клинике не красоту, а спасение от страха. Страха стать ненужной.
