Это случилось осенью. Холодной
поздней осенью. Почти все листья уже опали и начали гнить,
распространяя вокруг терпкий осенний запах сырости.
Я помню — в тот день резко
похолодало. Так резко, что казалось — вот-вот пойдёт снег. Но снега
не было. Впрочем, не было и дождя. Ничего не было, кроме
пронизывающего до самых лёгких ветра.
Дым от моей сигареты поднимался
вверх, к небу, и медленно растворялся в его серости. Я наблюдала за
этим процессом, делая затяжку за затяжкой. Рядом сновали знакомые и
незнакомые люди — они спешили в университет, на занятия. Мне не
было до них никакого дела — точно так же, как им было плевать на
меня.
Как часто это случается, верно? Мир,
полный людей, которым плевать на тебя.
— Эй, Ника! — крикнул кто-то. — Ты
идёшь?
Я пожала плечами, выкинула сигарету
и достала ещё одну.
— Так тебе место не занимать? —
опять спросил кто-то.
— Не, не надо, — ответила я, еле
ворочая языком.
За пять секунд почти вся улица
опустела.
Я стояла и пыталась вспомнить, что у
нас сейчас по расписанию. Вспомнить не могла. Да и какая, в
сущности, разница?
— Я думал, ты не куришь.
Голос ворвался в мои мысли и резко
опустил с серых небес на чёрную землю.
— А, привет, Руслан.
— Виделись, — усмехнулся он, глядя
на меня внимательными тёмными глазами. — Что с тобой, Вера?
Какой хороший вопрос…
Я проигнорировала его, пустив дым в
лицо собеседнику. Руслан поморщился, но не отошёл.
— Тебе это, — он кивнул на сигарету,
зажатую в пальцах, — не идёт. Слишком вульгарно.
— Ну да, — я рассмеялась, — а ты
считаешь меня примерной девочкой и отличницей, верно?
Знал бы он, на что иногда бывают
способны примерные девочки… Вульгарность — малый грех по сравнению
с тем, что я сделала.
— Не в этом дело. Просто…
— Ладно, — перебила я Руслана,
отбрасывая сигарету в сторону, и продолжила, взглянув ему в глаза:
— Пойдём.
— Куда?
Конечно, он всё ещё ничего не
понимал. Я ведь примерная девочка…
— На пару пойдём?
— Нет. К тебе.
Несколько мучительно долгих секунд
он молчал.
— Куда? — переспросил шёпотом, глядя
на меня так, словно сомневался в собственном рассудке.
— К тебе, — повторила я терпеливо. —
В прошлом году на новогодней вечеринке ты говорил, что хочешь меня.
Или передумал?
В глазах его по-прежнему было
непонимание.
— Я не знал, что ты слышала…
Я не слышала — мне рассказали. Но
это было неважно.
— Пойдём? — вновь спросила я,
протягивая ему руку. Он взял её, притянул меня к себе, вглядываясь
в глаза.
Я знала, что он не может увидеть там
ничего, кроме пронизывающего ветра, поэтому повторила ещё раз:
— Пойдём.
Он кивнул, сжимая мою ладонь.
А ветер всё усиливался… Он был уже
настолько холодный, что пальцы той руки, которую не держал Руслан,
казалось, скоро покроются коркой льда.
Когда же пойдёт снег?..
Я всегда воспринимала Руслана как
очень светлого человека, но квартира у него оказалась мрачная,
тёмная. И картины на стенах вызывали какую-то непонятную тоску.
Зачем он вообще их повесил…
Руслан провёл меня на кухню, усадил
на табурет и… полез за чашками.
— Я сейчас чаю сделаю. Или кофе? Ты
что любишь?
Я усмехнулась и облизнула пересохшие
губы. Да, пить хотелось, но…
— Ничего.
Он обернулся, застыв посреди кухни с
двумя кружками в руках.
— В смысле?
— Я же не для кофе сюда пришла. — Я
встала и провела ладонью по его груди. — Посмотри на меня, Руслан.
Ты думаешь, я в состоянии пить кофе? Пожалуйста,
{пожалуйста}, ты ведь сам этого хотел… И теперь я
здесь.
Он покачал головой.
— Я хотел не этого. Я не хочу, чтобы
это было жертвой с твоей стороны. Давай лучше пока посидим, попьём
кофе, ты расскажешь, что случилось…
— Ничего! — закричала я, стукнув его
по твёрдой, как камень, груди. — Ничего не случилось! И не
разыгрывай из себя благородство, черт возьми! Подумай о себе, а не
обо мне!
