Если желаешь чтобы мир
изменился, сам стань этим изменением.
Махатма Ганди.
Я очнулась в доме, обставленном в
стиле ретро. Думаю, 50–х или 60–х. В этом доме бежевые стены,
темный ковер, квадратные кресла и диван на тонких ножках. Над
головой круглая тканевая люстра.
Я не знаю этот дом.
На моих руках хозяйственные
перчатки, а под ногами таз с грязной водой.
«Я мыла пол!?» – подумала я, и в
сознании словно что-то надломилось.
Из рук падает тряпка. Пульс набирает
темп.
«Где я? Кто я?».
Я искала людей, но напрасно. В доме
я совсем одна и, судя по расставленным повсюду картонным коробкам с
надписями «гостиная», «прихожая», «хрупкое», не так давно был
переезд.
Сбросив с рук перчатки, увидела на
пальце обручальное кольцо и едва не снесла в гостиной телевизор.
Небольшой ящик на ножках с выпуклым экраном чудом остался стоять на
месте.
Отлепила глаза от кольца уже в
кухне. Взгляд торопливо метнулся от большого холодильника с
округлыми краями к квадратной белой плите старого образца – такие
давно не выпускают. Над столешницей полка с расставленными на ней
железными банками – выстроены в ряд в порядке уменьшения с дотошной
точностью в промежутках между ними. Над раковиной широкое окно с
белыми занавесками.
Заглянула в кладовую при кухне, а
там от пола до потолка расставлены консервы, стеклянные банки и
крупы. Все чисто и аккуратно, как с картинки.
Шарахаюсь по дому, как безумная.
Во всем доме может и не быть зеркал,
но в ванной будет обязательно! В догадке не ошиблась и, когда
увидела свое отражение, челюсть рухнула вниз.
Я – это по-прежнему я, вот только
блондинка. Распустив пучок волос, потрясенно уставилась на короткие
волосы – сейчас они чуть ниже плеча, а были ниже лопаток! А когда
взгляд остановился на лице, сразу скривилась: мои тонкие губы не
позволяют носить яркую красную помаду, иначе создается впечатление,
будто они поджаты; стрелки на веках – что ж, недурно; ну а брови… У
меня глубоко посажены глаза, и брови с приподнятыми вверх уголками
придавали моему лицу выражение строгости, а здесь, прямо избегая
такого эффекта, им попытались придать форму полукруга. В целом на
мне образ не самой привлекательной глупышки. Так я еще никогда не
выглядела.
Смыла макияж, и брови стали
прежними, но будто тоньше. Теперь мое привычное серьезное лицо
обрело злое выражение.
Уничтожу шутника, что устроил это со
мной!
Сбежала вниз по лестнице, вышла за
порог дома, замерла. Злость испарилась мгновенно, а взамен пришло
искреннее недоумение. На улице тепло и солнечно, поскрипывают
качели, на соседских лужайках играют дети, две женщины в красивых
платьях большими садовыми ножницами стригут зеленый куст. На их
лице тот же макияж, что был на мне минутами ранее…
На улице тихо и спокойно. Безопасно.
Но я, как статуя с живыми глазами, с недоверием оцениваю то, что
вижу. Все дома стоят в ряд, как по линейке, и ничем не отличаются
друг от друга. Все они белые, двухэтажные, одинаковой высоты и
ширины. В каждом из таких домов есть гараж и большая, во всю ширину
дома, открытая веранда. Даже зеленые кусты вдоль безупречно белого
забора высажены как по шаблону. Признаком хоть какой-нибудь
индивидуальности служат садовые украшения на лужайках: фламинго,
гномы, котята и щенки.
Я поднесла пальцы к глазам, чтобы
убедиться, точно ли на моем лице нет очков, потому что четкость, с
которой вижу все вокруг, потрясает. Еще раз оглядевшись, принимаю
истину: каким-то чудом я стала обладателем превосходного
зрения!
– Доброе утро! – приветливо машет
рукой женщина с крыльца дома напротив. Улыбается. Блондинка с
аккуратно уложенными волосами достала из желтого ящика газету и
опять мне улыбнулась. Без энтузиазма я махнула ей рукой и сразу
направилась к синему ящику с белой надписью: «Стоун».
