Дым от многочисленных костров висел
над долиной; дым, пока наполненный лишь запахами трав и сухого
дерева, изобилующих в округе. Узкая долина меж двух высоких хребтов
– и все же недостаточно высоких, чтобы скрыть предательский дым.
Ненадежное прибежище остатков человеческой армии, последний лагерь
потерпевших поражение. Им некуда отступать, и надежды выжить нет
тоже.
Люди и не пытались скрыться. Они
знали, что прятаться бессмысленно. Объятые яростью, победившие в
этой войне найдут их рано или поздно, невзирая ни на что. Но это
больше не имело значения. Теперь, когда проиграна война, долгая и
беспощадная, ничто уже не имело значения. Люди не сумели отстоять
свое право на жизнь, и отныне Атирион принадлежал исконным своим
обитателям. Как того и хотели атирии.
Седнир с горечью смотрел на свое
войско. Люди, расставив походные шатры, жгли костры и готовили еду,
словно ничего не случилось. Словно битва еще не проиграна, и им
предстоит прожить всего лишь очередной день войны. Словно впереди
еще не одно сражение. Быть может, так они и думали. Быть может, эти
несколько сотен уцелевших из многотысячной армии людей
действительно надеялись, что все еще можно изменить. Но Седнир знал
– это невозможно. Все кончено. Уже ничего нельзя сделать.
Почти ничего.
Усмешка, больше похожая на гримасу
боли, исказила его лицо. Мужественное, некрасивое лицо сильного
человека, который повел человеческую армию на войну. И который
привел ее к поражению.
А ведь он до самого конца верил, что
они победят. И в тот восхитительный миг, когда его воины захватили
самого Правителя атириев и его супругу, он счел, что победа уже
одержана. Вот только он не ожидал, что атирии, потеряв своего
Правителя, впадут в неконтролируемую ярость. Они взбесились, забыли
об осторожности и перешли в наступление, не жалея ни сил, ни
жизней. Их ярость переломила ход войны.
Седнир совершил ошибку тогда. Ему
следовало оставить Правителя атириям, и диктовать им свои условия,
удерживая в заложницах прекрасную Ниален, ради которой Правитель
пошел бы на все. Но в тот момент ему показалось более разумным
обезглавить вражеское войско. И за эту ошибку он заплатил дорогой
ценой. Она стала началом конца для людей.
Теперь Седнир чувствовал свою вину за
поражение людей в этой войне. Обезумевшие атирии заставили дрогнуть
непобедимую человеческую армию. Под их натиском люди отступили, и
продолжили отступать, теряя все больше воинов, сдавая противнику
недавно захваченные города, чтобы закончить свое бегство здесь,
запертыми в узкой долине, откуда нет выхода. Последний рубеж,
сданный еще до того, как пришли враги. Потому что победить в
последней битве у людей нет ни единого шанса. Слишком мало их
осталось, и они не в силах себя защитить.
Потому и смотрел с горечью на свое
войско Седнир. Люди устали, многие ранены, ослабли от недоедания,
пали духом от вынужденного отступления. Они не окажут достойного
сопротивления, когда придут атирии. А эти твари непременно придут,
чтобы закончить начатое, чтобы уничтожить последних людей Атириона.
Безумцы, возомнившие, будто Атирион может обойтись без людей! И,
увы, шанс проверить это скоро у них появится.
В бессильном гневе Седнир сжал кулаки
и, посмотрев в небо, скрытое за облаками дыма, прошептал:
- Давайте! Приходите! Когда бы вы ни
появились, для вас будет поздно! – и повернулся к своему адъютанту:
- Все готово?
Адъютант – совсем еще мальчишка,
талантливый, способный, подающий большие надежды и обреченный –
немедленно откликнулся на зов:
- Так точно, господин кайвел! –
симпатичное лицо его исполнено преданности и восторга. - Все
ждут лишь вашего приказа!
С легкой завистью Седнир подумал, что
война не лишила Гоари юношеских иллюзий. И, не отвернись от людей
удача, юный адъютант далеко бы пошел вверх по карьерной лестнице.
Храбрый юноша, чья жизнь оборвется столь рано. Проклятые
атирии…
