Всё началось с обычного вечера. Солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая небо в тёплые оттенки оранжевого и розового. Город жил своей привычной жизнью: машины спешили домой, люди заканчивали рабочие дела, магазины закрывались. Никто не подозревал, что эта ночь может стать последней для многих из них…
«Мы становимся не теми, кем хотим стать, – мы становимся теми, кем должны быть.»
P.S. Я решил опубликовать этот рассказ именно в том виде, в каком он существует сейчас. Где-то остались недосказанности, где-то формулировки не так изящны, как хотелось бы, а где-то и вовсе могут быть банальные орфографические ошибки – но всё это часть пути большой истории, которая только начинает зарождаться.
Эту работу можно считать предисловием к книге, которая когда-то появится здесь же. Пока я не могу назвать точные сроки: сейчас я полностью поглощён работой над другими книгами и активно развиваю своё писательское мастерство.
«Бегущий сквозь тени» – моя самая первая и давняя идея, она живёт со мной уже очень много лет. И я обязательно допишу её так, как мечталось, – так, как эта вселенная по-настоящему заслуживает. А сейчас, спасибо, что читаете! Надеюсь, вам будет интересен данный рассказ.
Из обгоревшей тетради по алгебре, найденной в доме на ул. Садовая, д. 4.
Листок 1. 23 сентября.
«Отец пришел поздно, пьяный и злой. Я мгновенно почувствовал это по тому, как громко захлопнулась входная дверь, заставив меня вздрогнуть.
Я вжался в стул, пытаясь стать невидимым, но он сразу направился ко мне. Я слышал его шаги по скрипящей лестнице, ведущей в мою комнату. Запах перегара и злобы был таким густым, что им можно было подавиться. Появившись в проеме, он сразу начал кричать, что я никчемный, что я во всем виноват.
Я не понимал, о чем он, и лишь прижал к груди тетрадь с ручкой. Отец схватил меня за волосы и потащил к подвалу. Глаза невольно заслезились от тянущей боли. Казалось, он сейчас их вырвет.
Я цеплялся за косяки дверей, кричал, но его пьяная ярость была сильнее. Тетрадь с ручкой я не отпускал, крепко сжимая их в правой руке. Он толкнул меня, и я кубарем скатился вниз по бетонным ступенькам, ударившись головой о холодный, покрытый липкой сыростью пол. Дыхание перехватило, а голова закружилась. В ушах прорезался резкий звон.
Прежде чем сознание окончательно вернулось, я услышал, как со скрипом задвигается ржавая щеколда.
Теперь я здесь один. В полной темноте. Ледяной холод тут же начал пробираться под тонкую куртку, а по затылку пробежали мурашки.
Может… Завтра он меня выпустит?»
-–
Листок 2. 24 сентября.
«Я бил в дверь кулаками, пока они не заболели, кричал, умолял меня выпустить. В ответ – лишь тишина. Горло сдавил спазм от плача и пыли.
Когда сил стучать уже не осталось, я пошел на ощупь вдоль стены и наткнулся на старую полку. Пальцы нащупали картонную коробку.
Спички – все отсырели, рассыпались в труху. Но ещё там были две толстые восковые свечи, облепленные пылью, и лёгкая пластмассовая зажигалка, почти пустая.
Я чиркнул, и она выбросила жалкое оранжевое пламя. Сердце забилось чаще. Я поспешно прикоснулся огнём к фитилю, и тьма отступила, оставив после себя пляшущие тени.
Они были слишком густыми, слишком глубокими. Мне показалось, что в них кто-то есть.
С этого дня я решил записывать в тетради всё, что происходило, чтобы не сойти с ума в этой темноте. Начал со вчерашнего дня, как можно заметить.
Жажда уже давала о себе знать – я облизал пересохшие губы и заметил, как с холодной трубы, идущей вдоль стены, медленно стекают капли.»
-–
Листок 3. 25 сентября.
«Первая свеча уже наполовину сгорела. Теперь я экономлю свет, сижу в темноте и зажигаю её лишь на минуту, чтобы сделать запись.
