Эти записки я нашел возле мусорного контейнера во дворе, когда выгуливал собаку, и мой пес, привлеченный каким-то лакомым запахом, в очередной раз застрял на одном месте, обнюхивая траву поблизости.
Это были две толстые тетради в коленкоровом переплете, перевязанные бечевкой. На обложке верхней тетради была наклеена бумажка с надписью «Нужно. Не выбрасывать». И тем не менее тетради выбросили. «Может быть, там изложено действительно нечто нужное, – подумал я, и в куче мусора они оказались в силу чьей-то небрежности…» Я взял тетради, развязал бечевку, заглянул в первую, надеясь найти там какие-либо сведения о хозяине; прочитал страницу, другую и, не в силах оторваться, отправился домой и прочел всё до конца.
Судя по всему, записки были написаны давно – лет пять-десять назад, а может, и более того. С какой целью автор писал их – неизвестно. Та, другая жизнь, без мобильников, айпедов, айфонов, без цветного телевидения с сотнями программ, без роботов, дронов, коллайдеров и прочих подарков прогресса, вставала со страниц, уже далекая, в чем-то непонятная, и то, о чем рассказывал автор, было, несомненно, интересно. Надеюсь, и читатель найдет в этих записках нечто привлекательное, созвучное своим мыслям и чувствам, ведь люди так похожи – что мы, что те, которые жили до нас.
Издатель
Передо мной лист бумаги. Я рисую, сидя за письменным столом. Перо авторучки скользит по белой простыне листа, фиксируя то, что подсказывает воображение… Некий образ, который пока еще смутно мерцает в сознании… Вот появляется тонкий девичий профиль, завиток волос поверх лба… Затем линия устремляется вниз, образуя изгиб спины, и переходит в тонкую талию… Завершают всё это стройные девичьи ножки в туфлях на шпильках… Неплохо получилось, хотя, признаюсь, художник я не ахти какой!
Я смотрю на рисунок… Постепенно пространство внутри линий сгущается, наподобие тумана; фигура обретает форму, цвет, плоть, и девушка, став реальностью, начинает двигаться.
Вот она забегает в подъезд. Легко перескакивая со ступеньки на ступеньку, поднимается на свой этаж. Останавливается у своей квартиры и, напевая модную песенку, долго ищет в сумочке ключ.
Стоит мне только пожелать, и эта девушка исчезнет, словно ее и не было вовсе… Я могу запереть ее в темнице, сделать узницей или поселить в рыбацкой хижине на берегу моря, где она будет плавать по утрам. Могу отправить ее в изнуренную зноем степь – туда, где наперегонки с ветром, поднимая пыль, носятся конские табуны, а по вечерам возле юрт сидят на земле, посасывая свои трубки, раскосые киргизы-чабаны в мохнатых шапках… Я могу сделать ее юной красавицей, типа Бэлы из «Записок Печорина», или превратить в Софью, сестру царя Петра Первого, желчную ослушницу, с болезненно оплывшим лицом и маленькими пронзительными глазками, в которых темными кругами ходит неутоленная жажда власти. Одно мое желание – и эта девушка выбежит на эстрадные подмостки развязной ресторанной певичкой… или превратится в застенчивую лаборантку из какого-нибудь НИИ, которая любит классическую музыку и читает перед сном толстые романы, повествующие о большой и сильной любви… Я могу оборвать ее жизнь в самом расцвете молодых сил, обратить в горсть пыли наподобие той, что остается в ладони от размятого кома земли… Или, взяв за руку, довести ее до зрелых лет, действуя подобно опытному, расчетливому капитану, который, одолев все трудности долгого и мучительного плавания, приводит в родную гавань свой потрепанный, но устоявший под натиском многочисленных бурь корабль. Да-да, не удивляйтесь! С этой девушкой я могу поступить так, как пожелаю, потому что я ее придумал.
