Евдокимов прилетел из командировки вечерним самолетом.
В девять был дома. Светланы дома не оказалось, хотя она знала, что Евдокимов прилетает вечером. Мобильный телефон ее был отключен.
Оглядев пустую и холодную квартиру, Евдокимов решил пойти в город. Туда, где люди, огни, музыка.
Он вышел из дома и после некоторого размышления направился в сторону ближайшего ресторана, находившегося на соседней улице. Почему Евдокимов пошел именно туда, он и сам не знал. Есть ему особенно не хотелось, пить тоже. Видимо, тянуло в живую суматошную атмосферу, свойственную подобным заведениям и от которой за время командировки в малолюдные места он отвык.
Шагая к ресторану по мокрому после дождя асфальту, Евдокимов вновь набрал номер Светланы. Ее телефон по-прежнему был отключен. «Странно», – подумал он.
Светлана и Евдокимов поженились полгода назад. И были вполне счастливы. Светлана часто задыхалась от восторга, когда говорила, как сильно она любит Евдокимова. Тот же, будучи по природе своей человеком сдержанным, только улыбался в ответ на ее любовное щебетанье. И молча гладил ее шелковистые рыжие волосы. Оба пребывали в убеждении, что лучшего мужа и жены им и желать не нужно.
В ресторане народу было с избытком, но все же обнаружился один свободный столик, ближе к кухне, к ее запахам, к теплому воздушному потоку, идущему оттуда. За этот столик Евдокимов и уселся, убрав предварительно под скатерть, стоявшую на нем табличку с надписью «Стол зарезервирован».
Официантка, зачумленная от работы девица, с торчащими в разные стороны соломенными волосами, с ярко-красным от помады ртом, словно она только что оторвалась от банки с кровью, которую жадно пила, подойдя к Евдокимову, недовольно заявила:
– Столик занят!
– Где же? – прикинулся непонимающим Евдокимов. – Здесь никто не сидит…
Официантка оглядела стол.
– Тут была табличка, – объяснила она.
– Разве? – Евдокимов пожал плечами. И пояснил: – Я ненадолго…
У официантки не было сил спорить, пот катился с нее градом. Видимо, смена выдалась не из легких. Она что-то еле слышно прошипела, шевельнув «кровавыми» губами. Бросила перед Евдокимовым карточку с перечнем блюд и убежала.
Когда Евдокимов, выпив сто граммов водки, доедал куриный шницель, в центре зала завязалась потасовка. Что стало ее причиной и кто кого бил, непосвященному понять было невозможно. Но там все происходило по-серьезному – участники драки молотили друг друга отчаянно и безоглядно. Визжали женщины, спутницы дерущихся мужчин, хрустела под ногами битая посуда. Кричали, требуя прекратить побоище, негодующие официантки.
Евдокимов, уже сожалея о том, что заглянул в этот «храм тепла и света», решил поскорее расплатиться и уйти.
Но тут случилось неожиданное. К его столику быстро присел бледный худосочный мужчина, с залысинами, с торчащими в разные стороны ушами, лет пятидесяти; он даже не присел, а стремительно упал на соседний стул. Губы у него тряслись, вид был перепуганный.
– Помогите мне! – хрипло выдохнул он. – Меня хотят убить…
– Кто? – растерялся Евдокимов.
– Они!.. – И рука мужчины дернулась в направлении тех, кто дрался в центре зала.
– Вы хотите сказать… что эта потасовка случилась из-за вас?
– В некотором смысле…
Лопоухий мужчина вновь нервно дернулся и пригнул голову, прячась за Евдокимова. Пот обильно тек по его лбу.
– Спасите меня… – выдохнул он.
Евдокимов окинул зал быстрым взглядом: путь к выходу был перекрыт дерущимися и теми, кто пытался их разнять. Единственная возможность была покинуть помещение – это бежать через кухню.
– Пошли! – решился Евдокимов.
Он положил на стол деньги за ужин… Подхватил перепуганного мужчину под локоть и увлек его в сторону кухни.
