Пролог
"Он и она. Грустный напев. Его пальцы так робко тянутся к
нашему неосязаемому счастью. Его тихая улыбка так тактично
предлагает Утешение, которого мы не просим.
Она: Мое сердце полно пепла и лимонных корок.
Он: Не уходи чересчур далеко.
Она: Я уйду лишь в себя. Ты всегда меня там
найдешь.
Он: Если бы я любил весь мир, как люблю тебя, я бы
умер."
Лэнг Р.Д.
Отрывок из дневника Даниила Казанцева:
«Поздний вечер. Я вошел в темную захламленную прихожую, щелкнул
выключателем. Принялся неспешно раздеваться, не удивляясь, что меня
не встречают.
— Дома есть кто? — снимая кожаную куртку и вешая в шкаф, громко
спросил я. Сестра появилась в крохотной прихожей, как маленький
тайфун, бросилась мне на шею и звонко чмокнула в губы. Я
рассмеялся, обнимая хрупкую фигурку. — Славка, подожди, дай хоть
раздеться. Ты одна? Мама где?
— Данька, как я соскучилась. Ты куда пропал? — отстранившись,
оживленно щебетала Мирослава, ее потрясающие изумрудные глаза
блестели от радости и обиды одновременно. — Даже не звонил! — она
возмущенно стукнула меня по щеке. Несильно и не преднамеренно.
Совсем, как ревнивая подружка. Славка никогда не умела держать в
узде разбушевавшиеся эмоции, и сейчас они дали о себе знать.
Девчонка негодовала. Я снова улыбнулся, разглядывая маленького
колючего ежика. Такая смешная и трогательная, в простой
хлопчатобумажной голубой майке на тонких бретельках и шортиках с
розовыми мишками. Я неожиданно понял, что тоже безумно скучал по
своему лохматому темноволосому дьяволенку с чистыми изумрудными
глазами. Уловив мой ностальгический настрой, Мира сменила гнев на
милость и снова прильнула ко мне, уткнувшись носом в плечо.
Шмыгнула, словно собиралась разреветься. Я погладил шелк ее волос и
мягко обнял.
— Прости, малышка. Я задержался. Ты так не сказала, где все... —
дав ей время успокоиться и проникнуться моим теплом, ласково
спросил я. В обнимку мы пошли в комнату, которую с детства делили
на троих. Усадил ослабевшую сестру на кровать и приподнял пальцами
дрожащий подбородок. Краем глаза я заметил, что все постельное
перевернуто вверх дном. Бедняжку снова мучили кошмары.
— Мама ушла в ночную смену, а Ди тусуется где-то со своим
байкером. И вчера мамы не было, а они ночевали у нас.
Я изумленно замер. Руки, придерживающие напряженную спину Миры,
инстинктивно сжались в кулаки.
— Дианка посмела приволочь своего кабеля сюда? — едва сдерживая
клокочущий внутри гнев, спросил я. Мирослава подняла на меня
влажные и зеленые, как трава, глаза. Виноватая улыбка тронула
красиво очерченные губы. Я боялся представить, чего навидалась
прошлой ночью моя маленькая невинная сестренка.
— Я не должна была говорить. Пообещай, что не скажешь Диане.
Я начал подниматься, готовый сокрушить все вокруг, но Слава
удержала меня, вцепившись в мою руку. — Даня! — полный отчаяния
взгляд взывал к моему благоразумию. — Я спала на кухне. Ничего
страшного не случилось. Не по подвалам же им ютиться.
— А сейчас, они где, по-твоему? — запальчиво спросил я,
чувствуя, как от напряжения сводит мускулы лица. В этот момент я
ненавидел их обеих — свою мать и Диану. Мирославе всего... уже
семнадцать, но возраст тут не причем. Просто эту девочку нельзя
оставлять одну. Она не похожа на других. Пусть и не самая младшая в
их семейке, но самая уязвимая. Непосредственная, слабая,
импульсивная, добрая и по-детски наивная. Хорошо, что она избегает
общения со сверстниками, помимо необходимого минимума в пределах
школы. Ее так легко сбить с толку, увлечь. Мирослава нуждается в
постоянной опеке и присмотре. Неужели они не видят этого? Какая
мать оставит в одиночестве на целую ночь свою дочь, зная, как она
склонна к меланхолии, стрессам, резким переменам настроения.
Нестабильная психика, так говорит о Мире мама. Но, кто в этом
виноват? Мирослава не нестабильна, она просто очень ранимая,
впечатлительная натура, очень тонко чувствующая окружающий мир,
отчаянно боящаяся реальности.
