— Ты сам дьявол?
— Может быть.
Из к/ф Отряд самоубийц
Закрываю глаза. Затыкаю уши. Меня нет…
Но перед внутренним взором все равно отпечатываются все до
единого увиденные моменты.
Я со всех ракурсов. Чувствую себя разрезанной на кусочки,
выставленные на всеобщее обозрение. Каждый гребанный экран,
куда бы я ни посмотрела, находится всего на расстоянии трех метров
от меня. Я в центре этой тесной комнаты, где стенами являюсь я
сама.
Только один человек в мире мог организовать для меня
подобное шоу.
Коулман Мердер.
И теперь, когда я созерцаю весь этот вопиющий ужас, у меня не
остается сомнений в том, что он больной извращенец.
— Открой глаза, Пикси, — его голос обдает ледяным ветром.
Я повинуюсь, обращая внимание на самый большой экран прямо
передо мной. Именно он служит полным отражением моей настоящей
реальности. Я вижу хрупкую девушку на матраце, бережно обнимающую
себя за колени. На ней нет одежды, и лишь длинные волосы служат ей
призрачной абайей, в которую я закуталась бы сейчас с огромным
удовольствием.
Дверь напротив телевизионной меня открывается, и я резко
оборачиваюсь, осознавая, что то же самое происходит за моей
спиной.
Слабый свет заставляет снова зажмуриться.
Сквозь полузакрытые веки я вижу виновника своей экзекуции.
Дрессировщик заходит в клетку.
По телу бежит электричество, кожа становится гусиной. Нет ни
миллиметра, где не проявились мурашки.
Я не узнаю Коулмана Мердера. Даже пространство меняется, от
былой легкости не остается следа. Легкости, которую я иногда
ощущала в его присутствии…
У меня создается впечатление, что мой покой нарушает совершенно
другой мужчина. Незнакомец.
Не тот, кого я знала и видела много лет в Анмаре.
Не тот, кто обрабатывал меня все эти годы, привязывая к себе,
внушая доверие, окутывая меня запретными желаниями.
Он явно чувствует себя здесь в разы увереннее, чем в Анмаре, или
где бы мы ни находились – хозяином положения, не иначе.
Мой взгляд скользит по начищенным до блеска туфлям, отутюженным
брюкам и черной рубашке, плотно облегающей натренированные и
напряженные мышцы. Они натянуты, словно струны. Как мускулы тигра
перед прыжком, перед нападением. В своем любимом цвете он
больше похож на черного ягуара.
Наконец, я поднимаю взор на его лицо. Щетина обрамляет
заострившиеся черты, полностью передающие настроение мужчины.
Мердер отожествляет сдержанную ярость. Дымится, словно вулкан перед
извержением, пугая своим жутким зрелищем и готовя к неминуемой
гибели. Бешенная мужская энергетика вонзается под мою кожу
наточенными микролезвиями, и я невольно вдавливаю голову в
плечи.
Женщины оборачиваются на таких мужчин. Смотрят, изучают,
заваливают вниманием, бегают перед ним на цыпочках,
трепещут, благоволят… Меньше всего мне хочется быть
безвольной рядом с ним, но пока я настолько растеряна происходящим,
что другой быть не получается.
Я подавлена. Слаба. Не готова… к подобному. К такому невозможно
подготовиться.
Вновь смотрю на мужчину, источающего флюиды абсолютной власти
над своей излюбленной жертвой.
Это совершенно другая сторона Коулмана Мердера. В ней нет
иронии. Нет легкости. Нет компромисса. И диалога. В ней нет ничего
кроме таких желаний, как подмять, поглотить, подчинить. Управлять.
Сделать так, как необходимо ему. Ах да… еще там есть голод. И он
красноречиво горит в глазах Мердера, превратившихся в черный омут.
В ту самую воронку, что перемнет тебе кости и выплюнет на
берег.
И я… полностью нагая, дезориентированная, сломленная
увиденным… Я вся перед ним. Беззащитная.
Не понимаю, что происходит. Как мы дошли до такого? Где все, где
подмога, где АРС? Как Амиран допустил это, а мой отец?
Я не покажу ему своего страха. Не позволю, не доставлю Мердеру
подобного удовольствия.
