Остановись, послушай ветра,
Так как сейчас не будет никогда.
Не надо о том, что будет потом,
Важно одно – сегодня можно всё.
(с) Zivert
Мы опаздывали. Не то чтобы это было
слишком критично, ведь регистрацию (или как там правильно
называется вся эта история с клятвами и кольцами?) мы уже
пропустили, поэтому в принципе можно было не торопиться. Оставалось
только попасть на банкетную часть, где уже в скором времени должны
были начать вручать подарки и произносить восторженные речи. О чем
мне и сообщил мой телефон, отобразив на экране витиеватую
конструкцию ненормативной лексики. Когда надо, Марина умела быть
убедительной. Бодлер весело усмехнулся, заглядывая в мой
телефон.
- Поучиться у Маришки что ли силе
слога?
- Боюсь, тебе по статусу не
положено.
-Ты знаешь, у нас даже легенды ходят
про то, как Марина Викторовна умеет ставить на место. И заметь,
даже мне порой бывает крайне волнительно звонить вам.
- Да?! – наигранно удивилась я,
добавив побольше сарказма в голос. Но не Маринкиным умениям. Можно
подумать, что Бодлер хоть раз напрямую лично звонил к нам в офис.
Ну не царское же это дело.
- Будешь издеваться, я тебя покусаю,
– сказал мой спутник, не оценив моей иронии. И в доказательство
своих слов ущипнул меня за бок, очень даже ощутимо. За что я и
попыталась двинуть ему локтём, но Бодлер легко перехватил мою руку
и тесно прижался ко мне, не оставляя шансов на дальнейший
манвёр.
Хотела вывернуться, но где уж там…
Свободной оставалась только голова, можно было конечно дать ему в
нос, но ведь жалко портить такую… выдающуюся вещь! А нос у Бодлера
действительно был примечательный, такие ещё, кажется, называют
римскими. Что к слову совсем его не портило, а наоборот придавало
какой-то особой выразительности. Резко крутанула головой в попытке
укусить этот нахальный римский нос, но фактически уткнулась ему в
лицо. Так и получилось – глаза в глаза, нос к носу, как в сопливых
мелодрамах. Даже захотелось пошутить на эту тему. Но что-то было в
его глазах такое, от чего все шутки напрочь вылетели из головы.
Взгляд был серьёзным, изучающим, хотя, вот что он там мог изучать –
не понятно, как будто ждал от меня каких-то ответов, а их у меня не
было. У меня если честно и вопросов-то никаких было, одно чувство
неловкости. И это у меня?! Даже начало казаться, что он сейчас меня
поцелует, безумно захотелось зажмуриться, то ли от смущения, то ли
от предвкушения.
-Дмитрий Александрвич, подъезжаем, –
сообщил начальник охраны Бодлера, с пассажирского сиденья. Он
повернулся в нашу сторону и с намёком намёком посмотрел на меня.
Возникло стойкое ощущение, что Евгений Львович пытается защитить
бестолкового шефа от очередной опасности в моём лице. Сгорскому
часто доводилось ограждать Димку от его же собственных прихотей, а
уже потом защищать от внешних врагов. Бодлер только бизнесменом
гениальным был, а во всем остальном – сущее дитё.
Ко всему прочему, в зеркале заднего
вида, помимо проницательного взгляда Евгения Львовича, я заметила
водителя, который разглядывал нас с явным интересом. Прямых намеков
в его глазах было меньше, чем у Сгорского, а вот любопытства хоть
отбавляй. Почему-то сразу же подумалось о том, что оценивают не
меня, а «очередную бабу» Дмитрия Бодлера. Обычно Димины сотрудники
себе такого не позволяли, по крайней мере в открытую.
Я вконец сконфузилась, как будто
меня поймали на чём-то неприличном, оставалось лишь надеяться, что
не покраснела. Сегодня со мной что-то явно было не то: смущаюсь,
краснею, стесняюсь… Где же моя легендарная выдержка?
А вот Дмитрию Александровичу было
глубоко всё равно, смотрят на нас или нет. Ему в принципе было
безразлично общественное мнение, он уже давно привык жить так, как
удобно ему. В этом и была существенная разница между нами – обычно
я умела справляться с эмоциями, держа всё под контролем, а вот
Бодлер просто жил, не напрягаясь.
