Пять лет
назад
— Я его жена, — говорит блондинка в бежевом строгом платье и
окидывает меня презрительным взглядом.
Я перед ней стою в кружевном белье и шелковом халате цвета бордо
нараспашку.
— Что?
— Не делай такие круглые глаза, — проплывает в прихожую. —
Хочешь сказать, что не знала обо мне?
Оглядывается. Ей лет двадцать пять, и она из тех, кого называют
холодными красавицами. Мне аж зябко от взгляда ее голубых глаз.
— Вы ошиблись…
Смотрит на изящные золотые наручные часы и хмыкает:
— Явится через десять минут, — поднимает взгляд. — Он ведь
пунктуален до тошноты.
— Нет… — мой голос срывается до сухого хрипа.
— Что “нет”? — приподнимает бровь.
— Он не женат… Я… Нет, — я не чувствую рук. — Нет у него
жены…
— А я тогда кто? — клонит голову и морщит носик.
Перед глазами пролетают две недели головокружительного романа,
который начался с глупой случайности. Я облила Адама смузи из
шпината в кафе. Отвлеклась на звонок мамы, врезалась в него и
выплеснула зеленую жижу на белую рубашку и светлый пиджак. Вместо
ругани, оскорблений я получила комплимент “какие у тебя сейчас
красивые глаза”, а я ответила, что у него они тоже миленькие. Да,
так и сказала, а он рассмеялся, и я влюбилась в этот низкий и
бархатный смех.
Нырнула я в ночные свидания, долгие разговоры, страстную и дикую
близость с головой, но только после прямого вопроса “ты свободен?”.
И он ответил, что да, свободен. Лжец, а я была и рада обмануться,
потому что очаровал меня улыбками, хитрым прищуром темных глаз, и
хриплым шепотом “моя девочка”.
— Ты какая-то тугодумка, — щелкает пальцами перед лицом, и ее
острые ногти с нюдовым покрытием впиваются в мою память
стоп-кадром. — Эй, алё!
— Он сказал…
— И ты купилась? — закатывает глаза. — Боже… не заливай мне тут.
И этот цвет тебе не идет, — вновь оглядывает меня с головы до ног.
— Тебе бы что-нибудь посветлее. Пудровая роза… А бордо не твое.
Бледная ты в нем. Как поганка.
Меня не держат ноги, и я медленно опускаюсь на пуфик. Я ничего
не знаю об Адаме. Он региональный менеджер в страховой компании,
снимает квартиру… Хорошую квартиру в приличном районе и предлагал
мне переехать к нему, а то я в общаге живу и он в курсе, какие там
условия. Да и к универу будет ближе. Стоило заподозрить что-то
неладное, ведь его логово какое-то необжитое, но я это все
объяснила тем, что он — мужчина.
Окрыленная влюбленностью, я не думала о том, что он должен
познакомить меня с друзьями и родственниками, потому что нашему
роману всего две недели, и я сама о нем никому не говорила. Мы
утонули друг в друге, забылись, проросли… Так я думала. И теперь я
выныриваю на поверхность реальности и задыхаюсь.
— Это неправда…
— Да господи, — роется в сумочке, достает смартфон и что-то ищет
в нем.
Через долгую минуту поисков она сует мне под нос телефон и
кривит губы. До меня не сразу доходит, что я вижу перед собой
свадебную фотографию. Адам — во фраке, а моя внезапная гостья — в
белом платье с кружевным “русалочьим хвостом”.
— Если скажешь, что это неправда и фотошоп, то я совсем
разочаруюсь в твоих когнитивных способностях. Он, что, связался со
слабоумной? — прячет телефон в сумочку и вздыхает. — Я даже не
знаю, как реагировать.
Вновь смотрит на свои красивые часики:
— Мне пора.
Вздрагиваю от стука ее каблуков. Затем едва слышно поскрипывает
дверь, раздается тихий щелчок, и я несколько минут пялюсь перед
собой. Женат. Закусываю кончик языка и кидаюсь в комнату. Торопливо
переодеваюсь, забрасываю в рюкзак те жалкие пожитки, что успела
здесь оставить за две недели. Пара футболок, шорты, носки, тетради
и несколько учебников.
— Почему дверь открыта?
Оглядываюсь, накидываю рюкзак на спину и сжимаю кулаки, чтобы
унять дрожь в ладонях. Стоит в проеме двери. Высокий, широкоплечий
и недоуменный. Тонкая светлая футболка поло подчеркивает его
крепкую грудь и мускулистые руки. В карих глазах пробегает темная
тень, и я шепчу:
