— У меня задержка, — тихо и украдкой шепчет моя подруга Мила у
стеллажа с сухими завтраками.
Я недоуменно кошусь на нее. Не самое лучшее место для такой
новости. О таком обычно говорят в кафе со смущенной улыбкой или
хотя бы на кухне по секрету.
Мимо проходит приземистая пожилая женщина с тележкой, у которой
противно скрипят колесики.
— Как-то так, — неловко улыбается и суетливо прячет руки за
спину.
А еще у нее взгляд очень подозрительный. Виноватый. Я
приподнимаю бровь:
— Как-то так?
Что за фразочка, блин? Где радость? Или радоваться нечему? У
меня есть парочка версий.
Первая — Мила залетела от незнакомого мужика.
И вторая — противная и сомнительная: Она связалась с женатым
мужиком. Нет, не могла она.
— Продолжение будет, Мила? — спрашиваю я.
Я же должна понять, поздравлять мне подругу или успокаивать, что
она справится и что все будет хорошо.
— Я не знаю, как тебе сказать, Ленусь, — Мила неловко улыбается,
— черт… слушай… — закусывает губу на секунду и торопливо
выпаливает, — у меня с твоим Димкой было! Блин! Ленусь! Как-то так
получилось… Я сама не знаю…
У меня брови ползут на лоб.
Такое я не могла предположить. Сердцебиение отзывается в висках
частой и глубокой пульсацией.
Мила нервно мнет в пальцах край шелкового красного шарфика. И
опять кусает губы. Бледнеет и шепчет:
— Ну, он же тебе бывший муж, да? И… блин, все равно стремно…
Ленусь, что ты молчишь? Блин, мне так стыдно, но я не смогла
молчать. И, кажется, у меня задержка.
— Кажется? — переспрашиваю я. — Это как?
Я не знаю, как реагировать на новость, что моя лучшая подруга
переспала с моим бывшим мужем, с которым у нас был очень
болезненный разрыв.
Да что там. Мне и сейчас больно, пусть и кажется, что я смогла
спокойно пережить развод.
— Я неправильно выразилась, — Мила нервно поправляет шарфик. —
Ленусь, вот такие дела у меня. Ты злишься?
Я хочу раздавить в руках пачку мюсли, но не делаю этого. Просто
до боли напрягаю пальцы.
Медленный вдох и выдох. Досчитать до десяти.
— Ленусь, я не хотела… Но молчать? Это было бы подло.
Мне так нравится, когда люди начинают рассуждать о том, что есть
подлость, а что нет.
Фактически в том, что моя подруга переспала с моим бывшим мужем
нет подлости, однако разве теперь можно говорить о женской
солидарности между подругами?
Я отставляю на полку пачку мюсли и тихо отвечаю под гулкий удар
сердца:
— Меня теперь не касается, с кем Дима спит. Слушай, мне пора.
Мне надо забрать детей из школы.
Медленно разворачиваюсь на носочках от стеллажа и торопливым
шагом иду прочь под обеспокоенный оклик Милы:
— Ленусь! Блин! Подожди!
Выныриваю из прохода, и на повороте в следующий пролет между
стеллажами, я задеваю сумкой выставленные в красивую большую
пирамиду пачки чая.
Скидка на него — тридцать пять процентов.
Чайная пирамида под моим испуганным взглядом рассыпается, а в
стороне в нескольких шагах тяжело вздыхает молодой сотрудник
супермаркета:
— Да твою ж мать.
Высокий и с плохой кожей: его щеки покрыты крупными красными
прыщами.
— Простите, — пячусь я и смотрю на него.
Была, конечно, мысль кинуться и самой расставить пачки чая, но у
меня, во-первых, не получится такая аккуратная пирамида, а,
во-вторых, это будет совсем уж жалко.
— Лен, подожди, — и прохода выныривает Мила, и наши взгляды
встречаются, — мне очень стыдно. Правда! И я не хочу тебя
терять.
— Я тебе сказала, я тороплюсь, мне надо забрать детей из школы,
— носком туфли задеваю пачку чая, отпинываю ее и, громко цокая
каблуками, иду в сторону выхода и лабиринта супермаркетов.
— Да, блин! — летит мне голос Милы.
Она в кроссовках, поэтому она догоняет меня и хватает за руку,
вынуждая развернуться к ней:
— Ленусь, мы же столько вместе прошли.
