На праздники ехать всей конторой в подшефный пансионат? Это было
решение руководства – отдельные номера, спа по утрам, массаж к
вечеру, на праздник отдельный зал, танцы и обслуживание, - но Саша
точно знала, чья это идея.
Лилька, хищница, светская львица, драконица, стерегущая пещеру с
сокровищами, захомутала генерального. Для нее это было также
легко, как выпить чашечку кофе – по крайней мере, она так сама
утверждала, - и Ян Павлович растаял, выпрыгнул из штанов и перестал
заставлять ее называть себя официозно. Для Лильки он
теперь был "моя Янчик" - так она называла его по телефону, щебеча
без умолку. Саша несколько раз видела его вблизи, когда он
заходил за документами (а на самом деле чтобы еще раз увидеться с
Лилькой, роман с которой у него входил в самую горячую стадию).
Сашина мама непременно бы всплеснула руками и жарко, с придыханием,
произнесла бы «крас-сивый мужчина!» , так он был хорош.
Породистый, черт, жеребец. Молодой – чуть больше тридцати, может,
тридцать пять, - спортивный, широкоплечий. Иссиня-черные волосы,
пронзительные синие глаза. Тонкие породистые черты. Красивая
улыбка. Высокий, длинноногий. Вечно упакован в безупречно
выглаженую сорочку и в дорогой костюм, как подарок в
красочную обертку. Ухоженные ногти, аккуратные длинные пальцы,
широкая ладонь, крепкие запястья – женщины восторженно ахали,
вспоминая его руки. Взгляд самоуверенный, свысока; рваные
короткие фразы. Он нравился женщинам, и даже те из них, которые
подвергались административным взысканиям и ходили к нему на ковер,
подписывать приказ о лишении премии, говорили не о том, как грозно
он их распекал, а о том, какой он красавец. Зная об этом,
он словно избегал излишнего общения с персоналом, и не зря,
раз попался на зубок Лильке и тут же сдался.
Лилька была та еще штучка. Шустрая, цепкая, хваткая, но не стерва.
Саша оценила это, когда Лилька без труда сосватала ей славного и
тихого парня из программистов, Мишу. Миша был из
интеллигентной, очень приличной и состоятельной семьи, иногда
чересчур робок, но внимателен и приятен в общении. В отличие от
других ухажеров, которых, к слову, у Саши было не так много, он не
сыпал сальными шуточками и не попытался забраться ей под юбку в
первый же день знакомства.
- То, что надо, - безапелляционно заявила Лилька Саше.
Надо… себе, однако ж, она подыскивала более выгодный вариант, и
таки нашла его. Эффектная блондинка, копия Мерилин Монро, такая же
аппетитная, вертлявая, ладная. Всегда безупречно одета, всегда
весела и беспечна. «Мужчинам это нравится, - говорила она, пожимая
плечами. – Никто из них не хочет смотреть на грустную, несчастную
рожу, будь ты хоть трижды княжна. Все хотят легкости».
И это было правдой.
Иногда Саша думала, что у Лильки нет ни тормозов, ни совести – так
бессовестно и откровенно она копировала еще одну великую блондинку,
Шерон Стоун. Улыбаясь, прося закурить у очередного новенького
сотрудника или охранника, она неспешно закидывала ногу на ногу.
Мужчины от звука трущихся друг о друга бедер, обтянутых чулками,
терялись и как завороженные смотрели туда, под коротенький подол
обтягивающего ее бедра платьица. И самый каменномордый охранник
заливался стыдливым румянцем, как третьеклассник под ее сияющим,
развратным взглядом. Носила ли Лилька трусики, оставалось
тайной, но в курилке утверждали, что нет. Но наверняка сказать не
мог никто – за любую попытку познакомиться поближе можно было и по
роже схлопотать, и драконовыми когтями.
Работала она в бухгалтерии, рядом с Сашей, и одному Богу было
известно – или черту, которому она продала душу, - когда она
успевает делать свои дела. Целыми днями она полировала алые ноготки
и подкрашивала губы, весь кабинет ее пропах духами, а на обеденном
столе всегда лежала распечатанная коробка подаренных конфет или
шоколадка, хрустящая фольгой. Мужчины не умели ей отказывать ни в
чем. Говорят, генерального она так и взяла – подписывая приказ,
улыбаясь на все грозные внушения, которые генеральный щедро сыпал
на ее повинную голову, она попросила у него прикурить,
продемонстрировав ему тайны своего подъюбочного пространства. Ян
Павлович был вне себя от такого нахального, наглого флирта. Глядя
своими суровыми бесстрастными глазами в бесстыжие лилькины, он все
же поднес зажигалку к ее сигарете и неспешно, холодно – так, что,
наверное, цветы на подоконнике повяли, - произнес:
