- Анна, дорогая, ты готова?
Анна повернулась вполоборота к
высокому старинному зеркалу в деревянной раме, украшавшему ее
огромную гардеробную, и заглянула себе через плечо. Все отлично.
Глубокое декольте открывало спину ровно настолько, насколько надо.
Чернота идеально подогнанного бархатного платья избавляла слишком
бледную после больницы кожу от вызывающей брезгливость
болезненности и заставляла думать уже не о капельницах с клизмами,
а о ретро-гламуре, кружевных зонтах и молочной белизне дам 19
столетия. Анна поправила выпущенный из сложной прически локон,
удовлетворенно кивнула своему отражению и сцепив окольцованные
золотом тонкие пальцы, повернулась к мужу:
- Да, дорогой.
- Отлично, - муж подошел к ней, с
явным удовольствием разглядывая затянутую в черное стройную
фигурку. Его широкая ладонь легла Анне на грудь, квадратные пальцы
легко огладили мягкий бархат, закрывающий нежное горло, - Тебе не
кажется, что здесь чего-то не хватает? – муж лукаво улыбнулся и
жестом фокусника выхватил из-за спины широкую квадратную коробку.
Щелкнул фигурный замочек и из коробки брызнуло переливчатым
бело-зеленым светом. Роскошное бриллиантово-изумрудное колье
мерцало в свете настенных бра, разбрызгивало холодные искры.
- Оно… великолепно! – выдохнула
Анна.
- Ты же знаешь, я хочу, чтобы у тебя
было все самое лучшее! – юнкерски отточенным движением муж склонил
голову, на мгновение мелькнув круглой, как пятачок, младенчески
розовой проплешиной, - Позволь, я надену?
Анна выгнула шею, позволяя ему
застегнуть золотой замочек. Колье перекочевало с черного бархата
коробки на черный бархат ее платья.
Муж чуть отстранился, любуясь ею с
торжествующей улыбкой, потом изогнул руку калачиком. Анна легко
положила самые кончики пальцев на его локоть. Бросила быстрый
взгляд в зеркало. Смотрелись они потрясающе!
Рука об руку они покинули Аннину
спальню, через гостиную и столовую вышли в огромный холл. Длинный
подол Анниного платья вертлявой кошкой ластился к ногам. Они
остановились у прячущейся под светлым медом дерева бронированной
дверью. Анна сняла пальчики с локтя мужа.
Подала ему портфель. Муж потянулся к
ней губами и она заученно остановила его взмахом ладони – ах,
нет-нет, испортишь макияж!
Анна обеими руками ухватилась за
могучий засов, напоминающий вентиль на люке атомной подлодки,
повернула… Дверь распахнулась.
Легко кивнув Анне, муж выскользнул в
раскрывшийся перед ним дверной проем и бойко затопотал к лифту.
Всей тяжестью повиснув на ручке, Анне притянула тяжеленную створку
обратно и загремела засовами и цепочками, восстанавливая
несокрушимую броню.
Торопливо цокоча по фигурному
паркету тоненькими шпильками туфелек она почти пробежала через
анфиладу комнат и выскочила на балкон. Отлично, успела! Муж еще
только выходил из подъезда. Задрал голову, отыскивая глазами балкон
и Анну на нем. Анна выпятила грудь, заставляя колье сверкать в
лучах солнца, растянула губы в не менее сверкающей улыбке –
отбеливатель для зубов, десять баксов крохотная баночка – и
неудобно вывернув руку, так, чтобы кольца на пальцах были обращены
к возможным зрителям, замахала мужу с балкона.
А зрители имелись – как же без них!
На простирающейся перед домом лужайке сосед из пятой квартиры,
достопочтенный отставной генерал Нешиш-Погребальский орлиным
командирским взором заглядывал под хвост своей растопырившейся в
усилии таксе. Такса самозабвенно тужилась, пуча глаза и переступая
кривенькими лапками. Генерал заметно волновался, будто речь шла о
нарушении уставного порядка и стратегического плана жизненно важных
маневров.
Поглядев на генерала с легким
разочарованием, муж звучно откашлялся, норовя привлечь внимание к
бриллиантово-изумрудной Анне на балконе. В этот момент дела под
хвостом, видно, стали вовсе нехороши. Седовато-синяя соседка из
седьмой, бдительно выпасающая на стриженной травке такого же
бело-голубого, как и она сама, сибирского кота, оставила своего
любимца, и присоединившись к генералу, тоже тревожно воззрилась под
хвост.