Пролог
Тьма сгущалась над северными горами, где не ступала нога человека уже целые века. Холодный ветер нёсся меж скал, завывая, будто чья-то давняя, бесконечная жалоба. Здесь, среди утёсов и каменных осыпей, существовало место, о котором знали лишь древние книги да редкие безумцы, решавшиеся говорить о нём вслух.
Разлом.
Он не был похож на обычную трещину в земле. Это было зияние, рассечение самого воздуха. В беззвёздной глубине сверкали отблески чужого мира, словно там дышало иное небо, иные законы бытия. Каждый, кто слишком долго смотрел в эту пропасть, чувствовал, как сердце начинает биться в такт невидимому ритму – и этот ритм не принадлежал человеческому миру.
Сегодня Разлом дрожал. Он шевелился, будто сам воздух хотел разорваться шире. Из глубины доносился гул, похожий на рокот тысячи голосов, поющих одну и ту же безумную песнь.
На выступе стоял человек в тёмном плаще. Его лицо скрывала капюшонная тень, но глаза – два холодных угля – наблюдали за трещиной с жадным вниманием. В руке он держал серебряный жезл, испещрённый рунами.
– Время пришло, – произнёс он хриплым голосом, и его слова растворились в ветре. – Слишком долго наш мир был отделён. Слишком долго они ждали.
Треск раздался из глубины. Что-то вырвалось наружу: сначала когти, затем искажённое тело, похожее одновременно на зверя и тень. Существо выло, изгибаясь, но мужчина коснулся его жезлом, и оно смирилось, склоняя голову.
– Да, – прошептал он, улыбаясь. – Вскоре все узнают, что границы больше не защищают.
Разлом расширился ещё на дюйм. Словно весь мир содрогнулся.
– Ключ уже среди них, – сказал человек. – Он живёт, не подозревая, кто он такой. Но я найду его. Я приведу его сюда.
Ветер стих. Существа исчезли в тени, а плащ мужчины растворился в мраке.
И только Разлом продолжал тихо пульсировать, как чёрное сердце, ждущее часа, когда оно сможет разорваться вширь и выплеснуть в мир всё то, что веками скрывалось по ту сторону.
Глава 1. Сирота с окраины
Солнце поднималось над деревней Бринн лениво, будто и оно не торопилось начинать новый день. Узкие улочки оживали: женщины торопились к колодцу за водой, дети босиком бегали между хатами, а мужчины собирали телеги, запрягая лошадей. Сегодня был особенный день – ярмарка в городке Дастен, куда стремились попасть все жители окрестных деревень.
Айден стоял у старой конюшни и поправлял сбрую на своём коне. Серый жеребец нетерпеливо бил копытом по земле, будто чуял перемены.
– Потерпи, Сивый, – сказал юноша, затягивая ремень. – Там, в городе, тебя ждёт целый мешок овса, клянусь.
Айдену было семнадцать. Высокий, жилистый, с тёмными глазами и чёрными, слегка взъерошенными волосами, он выделялся среди деревенских ребят. Не потому, что был сильнее или умнее – просто в его взгляде жила какая-то странная сосредоточенность, будто он ждал от жизни большего, чем она могла предложить в Бринне.
Он вырос сиротой. О матери он ничего не помнил, а отец погиб, когда Айдену было всего пять лет. Его приютила старая травница Мира – женщина резкая, с язвительным языком, но доброй душой. Она учила его находить лекарственные травы, зашивать раны и думать головой, а не кулаками. Но больше всего – держать свои вопросы при себе.
Перед уходом на ярмарку она оставила записку: «Береги себя. Вечером встретимся в Дастене. У меня к тебе важный разговор.»
Айден нахмурился, перечитывая её. Слова были непривычно серьёзными – Мира редко говорила загадками.
Юноша вскочил в седло, подтянул поводья и направился к дороге. Люди в деревне приветствовали его короткими кивками, спешили, переговаривались. Праздничное настроение витало в воздухе, но Айден вдруг заметил нечто странное.
На горизонте, там, где серые горы упирались в небо, виднелась тонкая полоса света. Она пульсировала, будто живая, и не исчезала, хотя облаков вокруг не было.
