В улочках Милана есть особая магия. И она не всегда добрая. Лола
поняла это, когда наперерез ее машине, прямо c одной из таких
улочек вылетел огромный, чёрный, как исчадие ада,
мотоцикл. Словно в замедленной съемке, сжимая мгновенно вспотевшими
ладонями руль, девушка смотрела, как блестящий хромированный
двухколесный монстр заваливается на бок в попытке уйти от
столкновения. И как, все так же боком, практически уже на излете,
он врезается передним колесом в ее автомобиль. И все замирает на
какое-то бесконечно долгое мгновение. А потом время начинает
течь с обычной скоростью.
Трясущимися пальцами Лола повернула ключ, заглушила
двигатель и открыла дверь машины. Вблизи мотоцикл выглядел
еще более устрашающе. От него, кажется, даже шел дым. И уж точно
дым шел от поднявшегося с мотоцикла человека. От столкновения
мотоцикл все-таки завалился на бок, и человек на нем – тоже. И
теперь он вставал во весь свой рост.
Ма-ма-чки…
Огромный. Весь в чёрной коже и черном шлеме. И злой. От него
самого только что дым не валил. А так же волны злости. От
всей его двухметровой фигуры. По крайней мере, Лоле со страху
именно так и показалось.
А поэтому, лучшая защита – что? Правильно, нападение. Как Сашка
и Юрка учили.
И на всю ширь небольшой пьяцца, коих в Милане не счесть,
посыпалась отборная ругань. Итальянским, как и французским,
Лола владела свободно. Английский - ну это само собой. С
немецким, как ни парадоксально, откровенно не дружила. Но
сейчас не о них речь. С красивых аккуратных женских розовых губ
полетел поток самой низкопробной - как раньше
говорили – площадной брани. Спасибо Гвидо – просветил и
научил.
Спустя пять минут поток красноречия Лолы иссяк. А чудовище
в чёрной коже соизволило снять шлем. Под ним обнаружились влажные
темно-русые волосы и небритое лицо, глаза которого закрывали
огромные «авиаторы». Мужчина расстегнул куртку, явив миру
черную обтягивающую футболку с глубоким вырезом, в котором
поблескивала золотая цепочка с крестом. Покоившаяся безмятежно на
натуральном темном мехе. «Жиголо», - почему-то сразу
подумала Лола. И оказалась права.
- Тео, мальчик мой! – раздался над пьяцца голос, который, кроме
как с трубой Иерихонской, и сравнить-то было не с чем. Лола
вздрогнула и обернулась на звук. Источник звуковой волны стоял на
балкончике – и при взгляде на это богатство не могли не возникнуть
сомнения в том, что балкончик так долго не продержится. Ибо дама,
стоявшая на балкончике, была богата не только вокально. –
Тео, малыш, ты в порядке? – замахала дама рукой, от чего все
мужчины, находившиеся на площади, задрали головы вверх.
- Я в порядке! – немного сипло, но громко отозвался мотоциклист,
шире распахивая куртку. Ему явно было жарко. - Джульетта,
пару минут, прошу!
Джульетта на балконе помахала своему собеседнику, на
радость всем внизу на пьяцца приоткрыв свои прелести из-под
шелкового желто-зеленого халата – и ретировалась. Ждать своего
Тео-Ромео. «Не дождется, - мрачно решила Лола, разглядывая
царапину на крыле машины. – Я его убью».
- Откуда ты тут взялся?! - снова напустилась она на
мотоциклиста. – Кретин! Олух царя небесного!
Дальше шла, как говорится, непереводимая, но вполне понимаемая
игра слов. Лолин, если можно так сказать, собеседник, а точнее –
слушатель – стоял молча, сверля ее глазами за непроницаемыми
стеклами «авиаторов». А когда Лола сделала паузу, чтобы набрать в
грудь побольше воздуха, мотоциклист поднял руку, потер лоб и
вздохнул.
- Господи, откуда ты такая дура взялась на мою голову…
Лола так и осталась стоять с открытым ртом. И дело было даже не
оскорбительности слов – она тут тоже, между прочим, не комплименты
ему отвешивала. А в том, что слова эти были сказаны на родном языке
Лолы.
