1
— Ты непристойная! — шептал я, наклоняясь к её виску, запечатлев
на смуглой до неприличия коже тёмный поцелуй. Я видел, чувствовал
второй сущностью, как в том месте, где чёрного завитка волос
коснулись мои губы, вспыхнул огненный цветок.
— Мне больно, — дёрнулась она, но из моих объятий выскользнуть
тяжело. Особенно если я того не желаю.
— Терпи, тебе же всегда нравилось ходить по краю, ваше
высочество.
Я вёл в танце легко, непринуждённо, мы едва касались ногами
паркета. Все взгляды были прикованы к нам, красивой паре,
разлучённой перед самой свадьбой. Теперь она отдана другому, я —
свободен. Дракон всегда свободен, иначе это не дракон, а ручной
зверёк.
И всё же наши тайные отношения меня тревожили, как беспокоили
мореплавателя раскаты далёкого грома. Ещё море спокойно, ещё
горизонт чист, но вот-вот это изменится. К худшему.
Драконы всегда предчувствуют беду. И в тот раз, как всегда, это
ощущение скорого наступления зимы меня не подвело.
Всё произошло пару лет назад, и ныне мы тщетно делали вид, что
давно охладели и лишь поддерживаем куртуазную игру ради приличий.
Так положено в высшем свете: настоящие любовники на людях предстают
равнодушными друг к другу, мы же, напротив, стараемся флиртовать на
грани неприличия, чтобы потешить сановников его величества и жадных
до сплетен придворных дам.
— Он вызовет тебя на дуэль и умрёт за меня, — улыбнулась моя
красавица-принцесса из далёких земель с ледяным спокойствием, так
не шедшим к её пылкому нраву.
Пусть за глаза её называли “ящеркой” за юркость движений, острый
взгляд и кожу, тронутую солнцем больше, чем того позволяла чистота
крови, я и в этом видел особый знак. Ящерица и дракон — существа
одной масти. Нам не требовалось слов, чтобы понимать друг
друга.
Вот сейчас в стальных глазах моей принцессы вспыхнул интерес.
Она обожала, когда ради неё лилась кровь, хотя и знала, что никому
из ныне живущих не дано убить дракона.
— За два года супружества тебе уже надоел муж? Я тебя понимаю,
сановитость никак не знак хорошего любовника, говорят, его
высочество женат на политике, а уж красавица она или нет, ему без
разницы.
Я говорил и улыбался, словно отвешивал комплименты, хотя видел,
что слова ранят. Принцесса обязана быть красивой и счастливой.
Мы кружились все быстрее, сейчас она пожалуется на головную боль
и упадёт в обморок, чтобы мои руки обвили её тонкий стан. Дабы я
подхватил её хрупкое тело, сотканное из паутинок в волшебном лесу,
и быстро отнёс к оттоманке в углу. Она положит руки мне на плечи и,
не открывая глаз, произнесёт его имя.
Захочет вернуть ту боль, которую я ей оставил два года
назад.
Керик Морихен, лорд Высшей печати, его высочество, ставший
таковым лишь благодаря женитьбе на дочери короля, появится нескоро.
Он не интересуется той женщиной, которую должен был осчастливить
я.
Это мирило меня с действительностью. Если бы они полюбили друг
друга, я бы сжёг дотла их обоих.
— Я устала, мне дурно, — сердито остановилась она и оттолкнула,
положа руку себе на лоб. К ней тут же подбежали личные фрейлины,
чтобы помочь госпоже, и сегодня она приняла их помощь так скоро,
словно была обычным человеком. Слабой женщиной, выданной замуж
против её воли, по приказу его величества, Аелиса Второго.
— Благодарю за танец, Геранта. Ваше высочество. Надеюсь, скоро
вы придёте в себя.
Я поклонился глубже обычного, будто смущённый своей дерзостью,
ведь я назвал её по имени. Я больше не имел на это права. А она
могла позвать меня, когда угодно, и знала, что я прилечу с первым
порывом ветра.
Никто бы в целом королевстве не устоял против таких
пронзительных серебряных глаз, как у моей принцессы Геранты, и хоть
внешне она была едва ли признанной красавицей из-за примеси
восточной крови, я всё равно считал ей раскосые глаза прекрасными,
а маленький пухлый рот — источником своей душевной боли.
