Тэйрен
Ниихтарн
Тэйрен уколола палец, и капелька
крови, подчиняясь магии, взмыла в воздух. Собралась темным
облачком, сгустившимся над ладонью, под еле слышный шепот драконицы
слова заклинаний усилили набирающую мощь силу плетения,
воссозданного до использования магии крови. Облако меняло форму,
растягивалось, становилось прозрачным, и, пока действие темной
магии раскрывалось во всей красе, она смотрела на бессменные
пейзажи за тяжелым стеклом, пленником каменной арки окна.
Ее покои всегда располагались здесь,
с самого детства. Начиная с того самого дня, как она стала
осознавать себя, но ее колыбель стояла в этих давящих мрачных
стенах уже тогда, когда мать только готовилась произвести ее на
свет. Она знала все эти истории от своих бесчисленных нянюшек,
которые долго не выдерживали: ее сила выпивала их раньше, чем они
успевали понять, что происходит.
Их с братом-близнецом разделили
сразу же, они росли и воспитывались, отделенные мощными стенами
друг от друга. Не было в их отношениях никогда ничего теплого,
разве что единство магии. Единство магии и происхождение — вот и
все, что их объединяло. Разделяло же, вне всяких сомнений, очень
многое. В частности, ее, Тэйрен, умение чувствовать.
Ее называли неправильной, выродком,
недостойным великого древнейшего рода правителей Эрда. Когда же она
поняла, что ее сила легко способна убить, и стала осторожничать со
слугами, на Тэйрен махнули рукой. Именно это попустительство, а еще
сосредоточенность брата на желании захватить власть в Мертвых
землях, и подарили ей возможность сбежать.
Впитывая воспоминания, Тэйрен
ненадолго прикрыла глаза.
Здесь, в Мертвых землях, не бывает
зимы, весны, лета или осени. Здесь черные, серые,
пепельно-серебристые краски лишенной жизни природы никогда не
становятся такими отчаянно-яркими, как в Даррании. Да хоть где, за
пределами мест, в которых все питается исключительно потусторонней
силой. Здесь даже воздух другой, здесь не бывает ни сильных звуков,
ни запахов, а все чувства сводятся исключительно к одному — их
нет.
Впрочем, есть еще кое-что допустимое
в Мертвых землях. То, что по-настоящему можно почувствовать —
черная страсть. Сводящая с ума, изматывающая, наваждение дня, ночи,
каждого мгновения жизни, когда кажется, что объект твоего желания
должен быть твоим несмотря ни на что. Она помнила это чувство, и
оно по-прежнему жило в ней. Так же, как когда-то жило совсем
другое.
Любовь.
Это слово, смысл которого теперь
было очень сложно вспомнить и еще сложнее почувствовать. Ферган
предал ее. Предал, хотя она отреклась ради него от самой сути себя,
от своей магии, которую в Даррании считали не просто постыдным
клеймом, ужасом, тьмой, мерзостью, от которой немедленно хотели
избавиться, как от самой заразной болезни.
В Даррании ее приняли, нарекли чужим
именем, запечатали силу. Согласившись на это добровольно, она не
стала им говорить, что закрывающая печать для темной магии — это
как перекрыть воздух, как лишить дракона возможности дышать полной
грудью. Такова оказалась цена ее любви. Такова оказалась цена
возможности быть рядом с тем, который спустя несколько зим обратил
внимание на другую.
Светлую, с сильной магией, не чета
той, что Тэйрен закрыла в себе добровольно.
Судорожно вздохнув, она перевела
взгляд на стремительно светлеющее облако. Сначала белый цвет стал
нестерпимо-ярким — она вторгалась в царство светлой магии — а после
померк, и вместо него в воздухе, чуть повыше руки, над запекшейся
капелькой крови на пальце возникла прозрачная как стекло пленка
размером со среднее зеркало. Пока что она была прозрачной, но это
пока. Еще два слова заклинания — и Тэйрен увидит его.
Своего сына.
