Чудовищный ветер старался с корнем вырвать вековые деревья, что
окружали замок Дейвернот. Звуки, рождавшиеся этой ночью, могли бы
испугать самых смелых воинов, но в этот час никого из них не было
на стенах, никто не охранял ворота. Наверное, при желании, в замке
можно было бы найти живых людей, но одинокая фигура,
проскользнувшая между яростно раскачивающимися деревьями, не
стремилась туда, где могли скрываться от непогоды жители.
Человек прошел через парадные залы. Тусклый свет дрожащих от
сквозняков светильников освещал ему путь. Картины, позолота статуй,
дорогие безделушки не привлекли его внимания. Он шел вперед, точно
знаю, куда ему нужно, и что навстречу никто не выйдет. Он был здесь
один, идущий по пустынным коридорам. Небольшая дверь, скрытая за
гобеленом, рассказывающем историю побед древнего короля, старого
хозяина замка, вела вверх, в башню, в королевские покои. Он
никогда не был там, но знал, чего ждать, точнее надеялся, веря и не
веря одновременно. Человек ступал бесшумно, скорее по привычке, чем
из-за боязни быть услышанным. Он ничего не боялся. Он знал, что
замок практически пуст. Его тревожило только то, что он мог увидеть
в королевских покоях. Это его и страшило, увидеть то, чему он не
верил. Не хотел верить.
На мгновение он замер перед дверью. Толкнув ее, он оказался там,
куда стремился. Не успев еще ничего разглядеть в полумраке комнаты,
он понял, что находится там один. Он знал это, но до последнего не
верил.
Его взгляд был устремлен к окну. Рядом с ним стояла пустая
колыбелька. Дорогая, сделанная лучшим из мастеров со старанием и
любовью из белого дерева. Человек подошел к ней. Он сжал руки в
кулаки так, что побелели костяшки пальцев, а из-под ногтей закапала
кровь. Его самый страшный кошмар стал реальностью.
Крик, принесенный из замка Дейвернот в убежище, где прятались
жители замка, испугал молодую женщину с небесного цвета глазами. И
никому она не смогла сказать – почему? Никому, даже своему мужу,
державшему на руках их новорожденного сына.
Эмми поморщилась. Болели все мышцы, такого с ней не случалось за
все шестнадцать лет ее жизни. Новый хореограф решил, что они должны
стать настоящими танцорами и целых два часа мучил ее класс
всевозможными упражнениями на растяжку. Это было вчера. Сегодня же
Эмми решила навсегда завязать со своим очередным увлечением и
никуда не ходить. Впрочем, танцами она занялась всего две недели
назад, и особых чувств они у нее не вызывали. Нет, ей нравились все
эти плие, степы и прочие штуки, но посвящать им всю свою жизнь она
не собиралась. Родители, которые радостнее, чем она думала, приняли
ее желание танцевать, конечно, расстроятся, когда она им сообщит о
своем решении покинуть группу мистера Лайла. Но у нее и раньше
менялись предпочтения в выборе увлечений, так что ничего
страшного.
Все, кто знал семью Рэйн, завидовали им, кто-то по-доброму, а
кто-то и нет. Отец занимался строительными работами, и добрее
человека в округе не знали. Эстель, мама Эмми, была домохозяйкой,
но соседи часто заглядывали к ним на огонек, привлеченные запахом
ее знаменитых булочек с корицей. Они были самой счастливой семьей,
какая только могла существовать в целом мире. Даже не ссорились
никогда, предпочитая решать все мирным путем. Да и Эмми ни разу в
жизни не наказывали, считая такой метод воспитания чуть ли не
варварством. Но если девушка и оказывалась виновата в чем-то, что
случалось крайне редко, папа сурово, но деликатно объяснял ей, в
чем она не права, а порой и рассказывая, как нужно было поступить,
чтобы все было по совести. После таких лекций о чести и достоинстве
совершать что-либо неподобающее было уже просто-напросто
стыдно.
