Там, где заканчивается мир живых, начинается иное измерение бытия. Это не загробный мир в привычном понимании, не рай и не ад, а сложная, многомерная реальность, существующая по своим собственным законам. Представьте себе огромный собор, где вместо сводов – переплетения временных линий, вместо витражей – сгустки незавершенных судеб, а вместо алтаря – источник чистого света, пульсирующий в такт вечности. Это пространство между мирами, где души обретают голос, а тишина говорит громче слов.
Мир живых и мир ушедших разделены не временем или расстоянием, а тонкой перегородкой сознания. Некоторые называют её завесой, другие – порогом. Но для тех, кто способен видеть, это врата – величественные и неизбежные, как судьба. Они не сверкают золотом и не окружены хором ангелов. Нет, эти врата часто скрываются в самых обыденных местах: в глухом переулке за городской библиотекой, где фонарь мигает через раз; в старой квартире, где пахнет яблоками и пылью; в отражении трамвая, промчавшегося мимо в дождливый вечер. Они ведут в пространство, где прошлое, настоящее и будущее сплетаются в причудливый узор, а нерешённые вопросы обретают плоть и голос.
В этом промежуточном измерении нет ни дня, ни ночи. Свет здесь исходит от самих душ – одни горят ровным, тёплым сиянием, другие мерцают тревожно, как повреждённая проводка, третьи и вовсе похожи на поглощающие всё темноту пятна. Воздух (если это можно назвать воздухом) плотный и насыщенный, он не колышет листья, потому что здесь нет листьев, зато в нём плавают обрывки воспоминаний: вот детский смех, вот запах полыни, вот холодок страха, пробежавший по спине. Здесь можно услышать, как растёт тоска и как затягиваются раны, нанесённые словом.
