ЧАСТЬ I: ОТКРЫТИЕ
Глава 1: Гармонические структуры
Джулия Вернер смотрела на голографический дисплей, отображающий модель звуковых волн. Паттерны мерцали и пульсировали, создавая почти гипнотический эффект. Что-то было не так. Что-то неуловимое, но определенно присутствующее – аномалия в структуре, которой не должно быть.
– Компьютер, увеличь сектор D7, – произнесла она, подавляя зевок.
Трехмерная проекция послушно изменилась, фокусируясь на участке волновой диаграммы.
Лаборатория глубокого акустического анализа комплекса «Агни Тех» в 2:30 ночи была идеальным местом для работы. Тишина, нарушаемая лишь тихим гудением оборудования и периодическими звуковыми сигналами компьютера. Никаких раздражающих коллег, никаких генералов, дышащих в затылок, требующих результатов «к вчерашнему дню».
– Вот ты где, – прошептала Джулия, заметив крошечное искажение в волновом паттерне. – Теперь ясно, почему резонатор теряет синхронизацию.
Она подключила нейроинтерфейс – тонкий обруч с электродами, плотно прилегающий к вискам. Закрыла глаза. Теперь звуковые волны визуализировались непосредственно в мозгу, позволяя ей «видеть» звук. Ощущение, похожее на синестезию – форма, цвет, текстура звуковых колебаний. Абсолютный слух Джулии, усиленный нейроинтерфейсом, превращал её в идеального акустического инженера.
Аномалия проявилась как крошечный дисбаланс – словно яркое пятно на совершенной хроматической спирали. Джулия мысленно коснулась его, расширила, проанализировала структуру.
«Интересно», – подумала она, выходя из нейроинтерфейса и открывая глаза.
Сделав несколько быстрых пометок, она перенаправила данные в систему моделирования.
– Джулия! Ты все еще здесь?
Голос застал её врасплох. Обернувшись, она увидела доктора Макса Хоффмана, своего наставника и руководителя исследовательского направления проекта «Гармоника».
– Максимилиан, какого черта ты делаешь в лаборатории в такое время? – спросила она, потягиваясь.
Пожилой ученый с взъерошенными седыми волосами и постоянно сползающими на кончик носа очками выглядел как классический профессор из исторических голофильмов.
– Я мог бы задать тот же вопрос, – он подошел к её станции. – Но меня больше интересует, что ты обнаружила. У тебя тот самый взгляд.
– Какой именно?
– Который появляется, когда ты на пороге прорыва, – он наклонился к дисплею. – Что-то в резонаторе?
Джулия кивнула и жестом развернула трехмерную модель аномалии.
– Смотри. При определенных частотах и достаточной мощности фокусирующего модуля, акустические волны образуют… что-то вроде самоподдерживающегося паттерна. Это не должно быть возможным с точки зрения классической акустики.
– Гармоническая аберрация? – Хоффман нахмурился, изучая данные. – Или…
– Самоорганизующаяся структура, – закончила Джулия. – Звуковая волна, которая… как бы это сказать… не хочет рассеиваться.
Хоффман медленно покачал головой.
– Если твоя гипотеза верна, это может объяснить потерю синхронизации при высоких частотах. Система не может компенсировать самоорганизующуюся аномалию.
– И это открывает новые возможности, – Джулия указала на вторую диаграмму. – Если мы сможем контролировать и направлять этот эффект, то разрушающая способность акустического излучения может быть увеличена на порядок.
– И главное, – добавил Хоффман, – избирательность воздействия. Не просто разрушать всё подряд, а целенаправленно воздействовать на молекулярные связи конкретных материалов.
Джулия собрала волосы в короткий хвост, обнажив имплант нейроакустического интерфейса за правым ухом – небольшой серебристый диск, почти сливавшийся с кожей.
– Нужно провести полномасштабный тест, – сказала она. – Я подготовила модификации для следующего испытания. Но…
