– Димочка, – сонно пробормотала Ленка, прижимаясь к любовнику
всем телом. – Я хочу от тебя ребенка. Давай без предохранителей
попробуем, а? Мы же все равно собираемся пожениться, – проворковала
она, обнимая его. Чмокнула куда-то около шеи и уставилась
огромными, будто блюдца, глазами.
– Аленка, – протянул полусонно Крепс, целуя любовницу в пухлую
щеку, – мы же договорились, что после свадьбы вплотную займемся.
Подожди месяц-другой. А как поженимся, то хоть каждый год
рожай…
– Ты хочешь? – лукаво улыбнулась она. – Представляешь, сколько
народу тут сразу появится? – хихикнула Алена.
– Ну и что, – хмыкнул Дима Блинников. – Вон, у шефа двое, а
сейчас еще третьего ждут. Кирсанов ходит как мальчишка счастливый.
Александра Андреевна гоняет его, но ему не привыкать. Военная
косточка, – пробурчал Крепс горделиво.
– Но Кирсанов твой – генерал, – фыркнула Алена, ласкаясь. – А
нам с тобой двоих деток хватит. Сразу одного заделаем, а года через
три – другого.
– Отличный план, – хохотнул Дима, переворачивая невесту на спину
и нависая над ней. – Готовься, Аленка, – пробурчал он, отдышавшись.
– Я постараюсь в ближайшее время сделать тебя беременной.
«Может, действительно, – подумал он, откатываясь в сторону и
снова обнимая Алену, – заделаем сначала ребенка, а потом
распишемся. Тогда мать точно перестанет упираться и согласится на
наш брак. Особенно, конечно, ее благословления не требуется, –
поморщился Дима Блинников. – Но и жениться наперекор матери тоже не
хочется».
Подавив вздох, он в который раз попробовал разобраться, почему
обычно добрая и веселая мать так взъелась на Алену. Запрещала
приводить ее в гости. Сама таскалась к какой-то гадалке Медее и все
время уверяла, что у старшего сына есть на стороне ребенок. Вылитая
папашина копия.
– Да от кого?! – орал Димка. Увещевал и снова срывался на крик.
– Пойми, мам, – объяснял он не раз. – У меня до Алены долго никого
не было. Когда у Кирсанова в личной охране ходил, вообще
любовь-морковь забросил. Двадцать четыре часа с шефом. И если еще в
Москве удавалось в короткий выходной отоспаться, то в командировках
– а Бек, пока не женился, не вылезал из горячих точек – не до
подружек было.
Естественно, Дима кривил душой и знал это. Самому себе не
соврешь.
«Помню одну красавицу перелетную, – сжав челюсти, подумал он. –
Юлечка – как-ее-там… На кладбище познакомились. Через пару дней уже
в койку завалились. Один раз всего пошпилились. Разве с одного раза
залетают? Вон, с Аленой два года живем, и никаких намеков», –
хмыкнул про себя Блинников и, положив ладонь на пышную ягодицу
невесты, попытался уснуть. Сон не шел. Наоборот, из глубины
подсознания на волю вырвались воспоминания о Юленьке.
«Бек говорил, что она сильно помогла. Почти всю сумму на лечение
вытрясла из холдинга, куда устроилась работать», – мысленно заметил
Дима. Он слабо представлял, что нечесаную ворону кто-то взял
руководителем пресс-службы крупной нефтедобывающей корпорации, но,
если верить Кирсанову и его жене, так оно и было. В одночасье Юля
Фомина, журналистка из захудалой газетенки, вдруг вышла замуж за
сына олигарха. Родила ему ребенка и преспокойно жила в башне из
слоновой кости.
«Говорят, стала президентом компании после смерти свекра. Муж у
нее больше в политике. То ли депутат, то ли мэр какого-то города на
Урале. С ее-то куриными мозгами, – фыркнул про себя Крепс, внезапно
вспомнив, как искал на кладбище в Никифоровке карты оплаты,
посеянные этой дурындой. – Наверное, управляют специально обученные
люди. А Юленька важно ставит свою подпись под документами», – в
который раз подумал он.
Иногда Блинников вспоминал об этой странной девчонке, мысленно
благодарил ее за помощь.
