Он властен, циничен, подчиняет себе
одним взглядом. Сексуален и непростительно привлекателен. И это все
Владимир Облонский – один из самых влиятельных людей города. Он
владеет строительным концерном «НИГМА», который возводит
стратегически важные объекты.
Знающие люди говорят, что «НИГМА» —
всего лишь ширма, через которую Облонский вместе с дружками
отмывает нелегальные доходы. Именно поэтому он так сказочно богат и
безжалостен к тем, кто встает на его пути. А еще говорят, что у
него нет сердца. Может, оно когда-то и было, но уже давно
очерствело и покрылось слоем непробиваемого цинизма.
— Владимир Николаевич!
Главный архитектор на второй линии, — прорезал тишину голос
секретаря из переговорного устройства. — И еще две претендентки на
должность помощницы дожидаются своей очереди в коридоре.
— Пусть ждут. Свяжи с архитектором!
— послышался резкий, хриплый голос.
Хищный взгляд карих
глаз впился в мерцающий экран компьютера – туда, где открыт проект
будущего торгового центра. Рука, отодвинув в сторону стакан с
минеральной водой, потянулась за трубкой.
— Да.
— Владимир Николаевич, архитектурный
отдел рассмотрел заявку и подробно изучил пакет прилагаемых
документов, — сообщил заискивающий голос на другом конце провода. —
Заявка одобрена.
Суровое выражение лица на миг
смягчилось.
Заискивающий голос вызывал у него
приятные ощущения. Ему нравилось, что его боятся.
— Поточнее, — сухо приказал он.
— Завтра в десять часов утра ваш
человек может забрать документы.
— Хорошо.
Разговор резко
обрывается одним движением руки.
«Эллада» -
торговый центр, который в данный момент возводит компания
«НИГМА». Городские архитекторы не имеют ничего против
проекта, значит, можно праздновать победу. Хотя, еще бы они были
против. Их согласие давно куплено Облонским. Нынешний Сити-менеджер
Алексеев – его однокашник, когда-то вместе на экономический
поступали. Эх, было же времечко! Куда только ускользнуло? Часики
тикают, в конце июля Облонскому тридцать стукнет. Надо будет,
кстати, устроить пир на весь мир. Да такой, чтобы потом неделю в
городе о его празднике судачили. Снять целый ресторан, пригласить
городскую администрацию, местных олигархов, гордо мнящих себя
элитой и кутить, кутить до самого утра…
Новая трель на внутренней линии
заставила его поморщиться.
— Что там, Милана? — сверкнул он
недовольным взглядом.
— Звонил проситель по поводу
инвестиции в проект.
Дрожащий голос секретарши вызывал у
него раздражение. Она так и не научилась говорить мягким,
сексуальным голосом. Может, и к лучшему, что она увольняется.
— А еще соискательницы,
Владимир Николаевич. Ждут в коридоре уже больше часа.
— Просителю откажи. И пригаси первую
соискательницу.
Облонский уставился на прочную
дубовую дверь в ожидании будущей помощницы.
Он терпеть
не мог обивающих пороги его приемной просителей. Все они жаждали
получить от него денег. Он отказывал. Помнил, как пробивался сам,
ни у кого ничего не требуя. То ли дело, благотворительные фонды! На
лечение больных детей Облонский тратил огромные суммы, потому что
не понаслышке знал, что такое больной ребенок. Свою маленькую
дочку он похоронил два года назад, следом от него ушла жена, и с
тех пор ему дарила удовлетворение только работа. С окружающими его
чванливыми снобами он не церемонился. Гнал в шею попрошаек, был
беспощаден к бездельникам.
Для успешного функционирования
компании у него имелась целая армия вышколенных сотрудников. Для
души имелась любовница Ирина из отдела рекламы, с которой все
оговорено – никаких взаимных обязательств.
Казалось, сейчас, два года спустя,
ничто не может выбить его из обретенного с таким трудом душевного
равновесия.
