Глава 1. Тени Василеостровских дворов
Серые глаза Елены Сергеевны Волковой отражали влажный блеск петербургских булыжников, словно зеркала, в которых застыла вся меланхолия этого проклятого города. Она выскользнула из узкого двора-колодца на Василеостровской стороне, где каждый камень помнил шаги тысяч безымянных душ, искавших укрытия от жестокости мира. Тёмное пальто цвета мокрого асфальта сливалось с вечной петербургской сыростью, превращая её в призрак, скользящий между теней и реальностью.
Дождь барабанил по крышам с монотонной настойчивостью метронома, отбивая ритм её терпеливой охоты. Каждый её шаг был выверен до миллиметра, каждый вдох рассчитан так, чтобы не нарушить хрупкое равновесие между дневной маской архивариуса и ночной сущностью той, кого улицы знали как «Эхо». Под пальто, словно продолжение её тела, покоились инструменты её ремесла: компактная камера с телеобъективом, цифровой диктофон размером с пуговицу, прибор ночного видения и складной нож – последнее напоминание о том, что месть требует готовности пролить кровь.
Она заняла позицию напротив ресторана «Золотая рыбка» на Большом проспекте, где сквозь запотевшие стёкла различала силуэт Виктора Петровича Соколова. Мужчина средних лет с располневшей фигурой успешного хищника неспешно нарезал дорогое мясо, запивая его вином, цена которого превышала месячную зарплату честного человека. Елена прислонилась к стене старинного особняка, чувствуя, как холодный камень просачивается сквозь ткань пальто, и терпеливо ждала. Время для неё потеряло обычный смысл – существовали только моменты до и после, разделённые гранью справедливости, которую она намеревалась восстановить.
Виктор Петрович вышел из ресторана ровно в половине одиннадцатого, его массивная фигура двигалась с неожиданной грацией хищника, почуявшего добычу. Елена отделилась от стены, словно тень, обретшая плоть, и скользнула за ним по блестящим от дождя тротуарам. Она поддерживала дистанцию в сорок метров – достаточно близко, чтобы не потерять цель, но далеко настолько, чтобы остаться незамеченной в лабиринте петербургских переулков.
Их путь пролегал через весь город – от Василеостровской стороны к Невскому проспекту, где неоновые огни магазинов превращали дождевые лужи в калейдоскоп цветных отражений. Елена фотографировала каждый поворот, каждую остановку, создавая карту преступных маршрутов Виктора. Её камера щёлкала беззвучно, словно сердце механического призрака, фиксируя доказательства с методичностью патологоанатома, вскрывающего труп.
Первая остановка – кафе «Старый Петербург» на Невском, где красные плюшевые диваны помнили признания в любви и деловые сделки равной степени порочности. Виктор уселся в дальний угол, спиной к стене, откуда мог контролировать весь зал. Елена заняла позицию в арке напротив, настроив телеобъектив на максимальное приближение. В кадре появился нервный мужчина в дорогом костюме, чьи руки дрожали сильнее осенних листьев на ветру.
Обмен был быстрым и профессиональным: два чёрных кейса переходили из рук в руки, словно танцуя смертельный танец коррупции. Елена зафиксировала каждый момент, каждый жест, каждое выражение лица. Её пальцы двигались по камере с хирургической точностью, создавая цифровые слепки преступления. Дождь усилился, превратив мир в размытую акварель, но её объектив оставался кристально чистым, защищённый специальной линзой.
Когда встреча завершилась, Виктор двинулся дальше, его походка стала более целеустремлённой, более хищной. Елена следовала за ним, сливаясь с толпой поздних прохожих, её тёмная одежда делала её практически невидимой в петербургской мгле. Они миновали Аничков мост, где бронзовые кони вздымались в вечном прыжке к недостижимой свободе, и углубились в переплетение переулков между Фонтанкой и Мойкой.
