Если движется небо, то это уж наверняка.
Только небо знает, что оно имеет в виду.
И я иду туда, куда летят облака,
А облака летят туда, куда я иду.
Вокруг меня повсюду беспредельная даль,
Её существованье – это вечный покой.
Одинокое сердце – всё, что есть у меня.
Одинокое сердце, раненое меткой стрелой.
Я ищу огня горячего, как расплавленный Юг,
Я ищу огня, ясного, как солнечный свет,
Зажжённого движением уверенных рук,
Превосходящего по силе любой интеллект.
Только птицы возвращаются лишь с приходом весны,
А короткое лето сменяется круженьем снегов.
Может, это жизнь, о которой я столько мечтал.
Может, это жизнь, а может, только игры в любовь...
Amagio
Правду говорят: не искушай судьбу –
разбудишь лихо.
Если всё слишком хорошо и даже
лучше, самым правильным будет не болтать об этом на каждом углу. А
в идеале вообще не озвучивать подобные мысли вслух – мало ли как
воспримет капризное и своенравное мироздание твои восторженные
разглагольствования об "абсолютном счастье". А ну как Вселенная
прогневится на своих чересчур заносчивых и самонадеянных детей и
решит лишний раз напомнить глупеньким людишкам, что от них, по
большому счёту, почти ничего не зависит?
Скутер был любительский,
непрофессиональный – мощности гравитационной подушки едва хватало,
чтобы подняться над поверхностью земли всего на пару метров – и
только. Впрочем, Майклу и этого было более чем достаточно – кроме
как до школы и обратно, он мало куда летал.
Небо сияло ослепительной васильковой
лазурью: такой пронзительно искренней и чистой, какая бывает только
в особые дни. Подставляя лицо воздушному потоку, Майк широко
улыбался небу, ветру и солнцу. У него было превосходное настроение:
он только что получил результаты экзаменационных тестов, сертификат
о зачислении и статус действительного студента Астории – одной из
самых солидных и уважаемых высших школ планеты, готовящей
космических пилотов. А ещё он чувствовал, что сегодня действительно
особенный день.
Сам того не зная, Майк был чертовски
близок к истине. Сегодняшний день в самом деле был особенным – хотя
бы потому, что для этой планеты он был последним. Но ни спешащий
домой подросток, ни кто-либо другой из жителей Альбедо не
подозревал, что жить им осталось чуть больше четверти часа.
У самой ограды коттеджного посёлка
Майк ударил по тормозам: силовое поле лучше проходить на низкой
скорости, иначе сработает защита и тебя может ощутимо ударить
током. Не смертельно, конечно, но приятного мало.
– Мам, пап, я дома! – крикнул
паренёк, бросая скутер на газон и взбегая на крыльцо. – Ни за что
не поверите, что случилось! Я прошёл отборочный тур! И меня
зачислили на подготовительный курс "Астории"! Лучшей астрошколы в
мире!
Ему никто не ответил, но мальчугана
это не смутило. Видимо, отец отлучился по делам, а мать – на втором
этаже, укладывает крошку Мари, и не слышала, как он вошёл.
Бросив рюкзак на пол, Майк пересёк
небольшую прихожую.
– Ма-ам! – ещё раз крикнул он. – Я
вернулся!
Звук его голоса, обычно звонким эхом
отражающийся от стен и высокого потолка, увяз в плотной, тягучей,
будто резиновой тишине. Совершенно неестественной тишине.
Что-то не так.
Но Майк не мог понять, что
именно.
В соседней комнате что-то с грохотом
упало, и из полуоткрытой двери в прихожую метнулся крупный серый
кот, чуть не сбив паренька с ног.
Вскрикнув от неожиданности, Майк
присел на корточки и протянул было руку к коту, но зверь, утробно
рыча, несколько раз полоснул его лапой с выпущенными когтями,
испустил отчаянный вопль и, прижав уши, бросился вон из дома,
улепетывая так, словно за ним гналась свора разъярённых гончих
псов.
