В холле управления городской стражи царил приятный полумрак и
прохлада. После изматывающей прогулки по улицам, утопающим в
полуденном зное, ступить в эту спасительную тень было подарком
судьбы.
Расслышав мой облегченный вздох, ко мне обернулась чуть
вырвавшаяся вперед Юна.
— Ты же саламандра, — с укором произнесла она, не в силах,
впрочем, скрыть ехидной улыбки, — разве тебе не должна нравиться
такая погода?
— Я с севера, — напомнила угрюмо, быстро застегивая две верхние
пуговицы на форменной рубашке: в первый рабочий день стоило одеться
по уставу и всеми силами постараться произвести хорошее
впечатление. Поправляя ворот я дотронулась до вышитого на нем герба
городской стражи и почувствовала прилив бодрости. — И, несмотря на
всю мою огненную суть, к таким высоким температурам не
привыкла.
— Все еще не привыкла… — закатила глаза Юна.
Познакомились мы полгода назад на подготовительных курсах, когда
Юну неожиданно перевели к нам из другой группы. Несмотря на всю
нашу с ней дикую непохожесть, мы поладили.
Она не любила следовать правилам и не хотела признаваться, зачем
вообще пошла в городскую стражу, хотя с удовольствием рассказывала
о том, как довела руководителя своей прошлой группы и как ее из-за
этого едва не выгнали. Некоторые называли Юну проблемной… в
основном преподаватели, но мне, вопреки здравому смыслу, она
нравилась. Хотя ее непокорность меня порой сильно раздражала. Как,
например, сейчас.
Китель Юна расстегнула, как и верхние пуговицы рубашки. Сделано
это было не для того, чтобы немного облегчить свое нахождение под
летним солнцем. Она просто любила привлекать внимание.
Как мы умудрились подружиться, я не могла понять до сих пор…
— Пирожочек! — радостный возглас разрушил нервную тишину наших
нестройных рекрутских рядов.
Сержант с незапоминающимся лицом и такой же фамилией, что забрал
нас от общежития и протащил по всему городу в жуткую жару, хотя мог
сразу привести в управление, до которого от места встречи было
всего пять минут ходьбы, раздраженно цыкнул.
Пока остальные удивленно озирались, пытаясь найти источник шума,
сержант точно определил кричавшего и гневно на него уставился.
Я видела, куда он смотрит, но предпочла не оборачиваться. Вместо
этого вжала голову в плечи и просто надеялась, что пронесет. Голос
я узнала, как и глупое прозвище.
— Вейя! Думал, не смогу тебя узнать, но ты совсем не
изменилась.
Не пронесло.
Меня схватили, вздернули вверх и сильно сжали. Сдавленно
крякнув, я невольно поджала ноги, по старой привычке, и с
удовольствием окунулась в окутавшую меня прохладу.
— Сержант!
Сопровождающий попытался одернуть нарушителя спокойствия, но не
преуспел в этом.
— Я тоже не рад тебя видеть, — бодро произнес хорошо знакомый
голос над моим ухом. Только у одного нечеловека была привычка так
невыносимо нагло рыкать.
— Йормэ, может, поставишь меня? — Я легко похлопала по руке,
крепко перехватившей меня под грудью.
Мы привлекали слишком много внимания, мне это не нравилось, но
наглому лису ожидаемо было плевать. И на чужие взгляды, и на
правила приличия.
Он послушно опустил меня на пол, но вместо того, чтобы
отпустить, крутанул к себе и нахмурился, внимательно осматривая. В
конце концов схватил за подбородок и несколько раз заставил
повернуть голову то в одну, то в другую сторону.
— Пирожочек, у нас проблемы, — озабоченно произнес лис, сверкая
синими глазами. Я успела забыть, насколько невозможного они
цвета…
— Какие? — покорно спросила я, понимая, что Йормэ не отстанет в
любом случае. Проще было подыграть, чем слушать, как он повторяет и
повторяет одно и то же, терпеливо ожидая нужного ему отклика.
— Кто-то украл твои щечки.
Это можно было бы принять за издевательство, но я достаточно
хорошо знала лиса, чтобы понимать: он сейчас не то чтобы серьезен,
но определенно искренен. В последний раз Йормэ видел меня пухлой
саламандрочкой на стадии полового созревания, когда злосчастные
«щечки» у меня еще были. Но прошло уже так много времени…
