Глава 1. Звуки чужого мира.
Сэротэ проснулась от звука вертолета.
Звук рассекал утреннюю тишину тундры, как острый нож режет кожу – болезненно, неестественно, с такой силой, что хотелось зажать уши и спрятаться в самую глубину чума. Девушка лежала на оленьих шкурах, слушая, как чужой металлический рев удаляется на северо-восток, туда, где по рассказам бабушки Нюди начинались места, куда не ступала нога простого человека.
Священные земли.
– Третий за неделю, – пробормотала Сэротэ, натягивая на голые плечи теплую малицу.
Восемнадцатилетняя девушка выглянула из чума и увидела черную точку, растворяющуюся в утреннем небе. Солнце только показалось над горизонтом, окрашивая тундру в мягкие золотистые тона, но эта красота не могла заглушить тревогу, которая поселилась в сердце Сэротэ с тех пор, как она вернулась из университета на летние каникулы.
Тундра менялась. Не сразу, не резко – так, что заметить могли только те, кто знал ее как свою ладонь. Но Сэротэ знала. И это знание пугало ее больше, чем самый лютый северный ветер.
Девушка разожгла костер из сухой травы и карликовой березы. Пламя вспыхнуло жадно, с тихим потрескиванием, и запах дыма – родной, домашний – на мгновение заслонил тревожные мысли. Сэротэ поставила на огонь чайник с талой водой и достала из кожаной сумки университетский учебник по экологии.
"Воздействие промышленной деятельности на экосистемы Арктики", – прочитала она заголовок главы, которую задали на лето. Как будто составители учебника знали, что она будет читать именно эту страницу именно сегодня, под звуки чужих вертолетов.
В восемнадцать лет Сэротэ уже успела понять, что живет в двух мирах одновременно. Мир тундры – это ветер в лице, запах оленьих шкур, вкус свежевыловленной рыбы, бесконечные просторы под низким небом. Мир города – лекционные аудитории, библиотеки с тысячами книг, асфальт под ногами, шум машин вместо завывания пурги.
И с каждым годом эти миры отдалялись друг от друга все дальше.
Чайник засвистел. Сэротэ заварила крепкий чай с травами, которые собирала еще бабушка Нюдя, добавила сахар из магазинной пачки. Первый глоток был обжигающим и сладким – именно таким, каким должно быть утро в тундре.
Она открыла учебник на закладке и принялась читать:
"Разработка месторождений углеводородов в арктических регионах приводит к значительным изменениям в структуре экосистем. Наиболее уязвимыми являются места традиционного обитания крупных млекопитающих – северного оленя, белого медведя, морского зайца"
Сэротэ читала сухие научные факты и представляла лица. Лицо отца Ямала, когда он рассказывал, что олени стали беспокойнее и чаще болеют. Лицо двоюродного брата Хэбидя, который вернулся с рыбалки и сказал, что в реке появилась странная пленка на воде. Лицо дедушки Норко, самого мудрого из старейшин, который последнее время часто смотрел на север с выражением глубокой печали.
"Промышленная деятельность нарушает традиционные миграционные пути животных", – продолжала она читать. – "Загрязнение почв тяжелыми металлами и нефтепродуктами может сохраняться в условиях вечной мерзлоты десятилетиями"
– Сэротэ! Сэротэ, где ты?
Знакомый голос заставил девушку поднять голову от книги. Хэбидя шел к чуму, ведя за собой двух оленей. В руках у него была свежепойманная рыба, но лицо было встревоженным.
– Что случилось? – спросила Сэротэ, отложив учебник.
– Видел вертолет? – Хэбидя привязал оленей к столбу и присел рядом с сестрой у костра.
– Слышала. Уже третий за неделю.
– Не третий, – покачал головой брат. – Седьмой. Просто остальные летали, когда ты спала или была на рыбалке.
Сэротэ почувствовала, как что-то холодное сжимается в груди.
– И все в одном направлении?
