Гувернантка для чудовища

Все девушки любят красивые цветы. Для меня же они – вся моя жизнь. Позвольте представиться: я растомаг, Абигаль Райя – выпускница магической академии и будущий победитель конкурса на лучший магический цветок.

Вернее, я была уверена, что им стану. В смысле – вы не отправляете меня на практику в лучшие оранжереи королевства? Отправляете в поместье к некромагу? Которого считают чудовищем?

Я ему зачем? А он мне?

Ну, ничего. Будет он у меня цветы любить больше старых кладбищ!

...

— Да что ж такое... Где же они?

Я вздохнула, сжала руки в кулаки и сделала ещё один шаг по рыхлой, пахнущей смертью земле.

Любой растомаг знает, что лучшие страстоцветы растут на кладбищах. И чем кладбище древней и запущенней...

А ещё, если у тебя длинный язык и ты споришь с самой Валенсией Раст, профессором и членом магического Совета — то либо падаешь лицом в грязь, либо ночью тебя ждёт приятная прогулка. На кладбище. За этими самыми страстоцветами, будь они...

Я подняла голову к луне. Какая огромная! Сияет. Надсмехается... Ледяной воздух комом стал в горле. Слева, за белоснежной статуей Вечной Плакальщицы мелькнула тень.

— А-а-а... — хриплым шёпотом вырвался из груди свист.

Хотела закричать. Но... горло перехватило, а ноги вросли в землю — не пошевелиться от страха.

— Бу! — сказали мне, и из-за сияющего в лунном свете мрамора появился...

Огромный. Чёрный. Полы плаща со зловещим шелестом реют в разные стороны (странно — ветра-то нет...)

Сердце замерло, но уже спустя пару мгновений понеслось вскачь, заполошное! Пот прошиб — мантия мокра насквозь, потому что передо мной стоял...

Лич.

На столичном кладбище, которое, как нам гордо заявляли, находилось под патронажем самого короля, где за покоем мёртвых следил сам глава некромагов, милорд Ройсбург! Безобразие просто...

Монстр сделал шаг ко мне. Я — шаг назад. Ещё один. Споткнулась, запуталась в мантии и ожидаемо приземлилась на пятую точку.

Больно.

Всё. Это — конец. Лич с интересом наблюдал, даже не делая попытки напасть. Правильно — а зачем? Я и так оцепенела от страха — пей душу и вали домой, в Преисподнюю! Даже напрягаться не надо. Ещё и к ужину успеет, наверное. К себе туда. В загробный...

Дурман-трава, что я несу, а? И это — мои последние мысли перед смертью... За что? Почему я не почувствовала колебания магического фона, он же всегда появляется перед тем, как на кладбище образуется брешь, и демоны лезут с той, мёртвой стороны — пить сладкие души живых дурочек, за страстоцветами отправившихся, только бы свою правоту доказать! Ну почему, почему я не согласилась с тем, что приворот одними страстоцветами не снять? Зачем поспорила, что сварю противоядие только на основе страстоцветов, и оно сработает? Теперь уже не сварю.

Сейчас лич выпьет душу, облизнётся, тварь неживая, и...

Стоп. Что это я раскисла? Как спорить с профессором по магическим травам, так я — первая, а как защитить... Растомаг я или кто?!

Взгляд остановился на деревьях, что склонились над Вечной. Парочка плакучих ив, три пышных куста Поцелуя смерти — сорт жасмина, названного так отчасти потому, что выгодно смотрелся среди мраморно-белых склепов в лунном свете, отчасти из-за убийственного запаха в первые три дня цветения.

Откликнувшись на заклинание, корни крепко оплели чудище. Ива, подкравшись сзади, спеленала руки и туловище, корни жасмина — ноги.

Ага! Не нравится? Мы ещё посмотрим, кто кого!

— Что? — зашипел лич.

Я отмерла и бросилась наутёк, петляя между могил перепуганным зайцем.

Скорее! Поднять тревогу, отправить сюда некромагов... Да хоть самого милорда Ройсбурга! Пусть посмотрит! В спину летел разъярённый вой чудовища, сдобренный изощрёнными ругательствами.

— Убью!

Я прибавила ходу, решив, что всё это слышит моё перепуганное сознание — демоны не говорят... Удирая, взмолилась матери-природе, и на помощь деревьям пришла крапива — жгучая, кладбищенская (на её основе делают замечательное зелье от выходцев с той стороны). Знай наших — пока на земле сидела, хоть душа в пятки от страха и ушла, а крапиву я зачаровала, пускай в тот момент и не ведая, что творю...