Глава 1. В которой повествуется о нелегкой судьбе панночки
Ядзиты, а тако же о буйных страстях и женских фантазиях
У влюбленности и одержимости
много общего. Но с одержимыми легче бороться.
Мысли опытного экзорциста,
изложенные им в приступе откровения, случившемся после одного особо
сложного дела.
Впервые Ядзита увидела мертвяка на
свое десятилетие.
Следует сказать, что в доме дни
рождения праздновать было не принято, но старая нянька, заботам
которой поручили панночку Ядзиту, поскольку собственная ее матушка
болела, а батюшка был слишком занят научными изысканиями, накануне
заветного дня приносила в комнату охапки полевых цветов.
И прятала под подушкой подарки.
Резной гребешок, пусть и стоивший
два медня, но все одно нарядный, или бусы из ракушек, которые
Ядзита сама собирала на речушке, или еще какую-то мелочь.
На кухне готовили шоколадный кекс,
маленький, для одной Ядзиты.
И нянька вносила его на серебряном
старом подносе, пожалуй, единственной серебряной вещи, которая
осталась в старом поместье.
…продали его много позже.
В тот день она проснулась до
рассвета и лежала в постели, слушая, как заливаются за окном
соловьи. Солнце наступало с востока, золотило небо.
Дышалось легко и свободно.
- И чего валяешься? –
поинтересовался кто-то.
- Хочу и валяюсь, - ответила Ядзита,
зевая. Но в кровати села, прищурилась, силясь разглядеть того, кто
тайком пробрался в ее комнату.
- Этак вся ночь пройдет, - он,
точнее она, и не думала прятаться.
Сидела на стульчике, спину выпрямив,
ручки на коленках сложив, и что за беда, если эти коленки костлявые
сквозь саван просвечивают, а сам саван, полупрозрачный, истлевший,
растянулся по полу.
У незнакомки было бледное лицо с
черными провалами глаз, и губы синюшные…
Ядзита закричала.
И лишилась чувств, а когда пришла в
себя, то светило солнце, а у кровати ее, уткнувшись в старую
записную книжку, сидел отец.
- Очнулась? – он произнес это
недовольно, так, что Ядзите разом стало стыдно, что обмороком своим
и болезнью – а Ядзита чувствовала себя невероятно больной – она
оторвала отца от работы.
Над чем он работал, она не
знала.
Отец запирался в южной башне,
появляясь лишь к ужину и то не всегда. Но и ужины эти проходили в
тягостном молчании. Мама вздыхала. Он листал очередной фолиант или
вот эту самую записную книжку, которую и теперь держал в руках.
Ядзите вменялось есть быстро, молча и не мешая родителям.
- И жар спал, - сказал отец, опустив
на лоб Ядзиты ладонь. Широкая и темно-красная та показалась
неимоверно тяжелой. Ядзита даже испугалась, что если отец немного
надавит, то голова ее треснет. Но он руку убрал и брюзгливо
поинтересовался: - Чего ты испугалась?
- П-призрака… я п-призрак
увидела…
- И что? – этот голосок она узнала.
Девочка в платье-саване сидела на прежнем месте, но теперь в руках
она держала любимую, а точнее единственную куклу Ядзиты. – А я
увидела человека. Но не ору же…
- Она… она…
Отец повернулся к девочке и,
поморщившись, бросил:
- Клео, иди погуляй…
…так Ядзита узнала, что видеть
мертвяков – это дар такой.
Редкий.
Наследный.
Отец рассказывал скупо, раздраженно,
мыслями пребывая где-то далеко, наверняка, в Южной башне.
- Нечего бояться. Они тебя не
тронут, - сказал он напоследок и, захлопнув книжицу, добавил. – И
вообще детям нужны друзья.
Он наклонился, запечатлев на лбу
Ядзиты холодный поцелуй, и ушел. А она сидела в кровати и думала,
что, конечно, друзей хотелось бы… но не мертвых же!
- Тук-тук, - Клео стояла на пороге.
– Можно войти?
- Входи.
Не то, чтобы теперь Ядзита вовсе ее
не боялась, скорее… скорее уж чувствовала, что вреда ей и вправду
не причинят.
- А кричать больше не будешь?
- Не буду.
Вскоре Ядзита поняла, что мертвые
друзья мало в чем уступают живым…
