"Два корабля вылетели навстречу друг другу. Первый летел со скоростью света, второй – со сверхсветовой скоростью…»
Ох, ну и скучища! Я перестала скрипеть ручкой и размяла пальцы. Нам не разрешали делать уроки на компьютере-тетрадке, кто-то недавно придумал, что это очень вредно для глаз, и, конечно, же, наша школа тут же вывела электротетради из употребления. Мало того: когда мы садились за эргономично принимающие нашу форму парты, учебник, который нам выдавался, никак нельзя было поднести к глазам ближе, чем на тридцать сантиметров: поганая книжка, снабженная, видимо, соответствующими фотоэлементами, начинала издавать панический писк, и я навлекала на себя гнев Ирины Марсовны.
– Валя Козлова, ты долго будешь мне мешать? В чем дело, уже не маленькая, пятнадцатиклассница! Только неизвестно, перейдешь ли в шестнадцатый! – передразнила я писклявый, как та самая книжка, голос училки, вскочила, прошлась по комнате и опять бухнулась на твердую кровать, имеющую форму существовавшей когда-то стиральной доски, что вроде было полезно для позвоночника.
Так, что у нас будет завтра? Ага, семнадцать уроков. Я развернула
дневник успокаивающе действующего на психику зеленого цвета. Назадавали, как всегда. Задания по микро– макро– нано– и суперэкстраэкономике, по литературе стишки выучить – ну это ладно. А еще у нас завтра какая-то геральдика – новый предмет. Новый – значит делать ничего не надо. Задача по математике, доклад по этикетоведению, и составить конспект по эргономике и диетологии.
Я с облегчением вздохнула. Задали не так уж и много, могло бы быть и хуже. Вообще, каждый раз, когда я делала уроки, я испытывала смешанные чувства: с одной стороны, жалела, что не живу в прошлом, где, как написано в "Истории прошлого", было каждый день всего по шесть уроков, а с другой, радовалась, что не родилась позже, потому что, как написано в "Истории будущего", через двести лет классов будет двадцать и уроков в день – тоже.
Ой, завтра же еще история будущего! Я хлопнула себя по лбу от
досады. Тут же стены комнаты успокоительно поголубели, а в углу
пшикнул ароматизатор. Я зажала нос и взялась за историю будущего.
Учебников по ней было два. В одном были собраны прогнозы на
будущее разных ученых, каждый из которых считал, что будет только то, что он сказал. Этот учебник мне нравился своим безапелляционным тоном. Я открыла параграф и прочла: "Будет шесть часов утра, когда на площади бывшей Москвы откроется первая межгалактическая ярмарка, куда иные разумы привезут товары из иных миров…"
Я вздохнула. Учебник несколько устарел, так что описываемые
события должны были произойти год назад. Я сунулась во второй: этот был написан после реальной переброски нескольких ученых в будущее, где они пробыли один час и написали потом непропорционально большой учебник. Я открыла последний и прочла унылые строки: "Возможно, начало сорокового века ознаменуется большими открытиями в области еще не известных нам наук – (я мысленно пожалела будущих тогдашних школьников) – хотя, возможно, что начало сорокового века ознаменуется лишь большим метеоритным дождем, который, возможно, будет заметен на Земле, а, возможно, и нет".
– Нет, это невозможно! – проворчала я в пространство.
Неуверенный тон учебника выводил меня из себя, не говоря уже о его мрачных прогнозах. Утешало только одно: ни первый, ни второй учебники ни разу не описали правильно ни одного будущего события. Первые авторы оправдывались тем, что они же в будущем не были, а просто предполагали, вторые авторы мямлили, что хоть они в будущем и были, но недолго, а оно еще к тому же изменчиво, и жаловались на всех людей, которые делают не то, что надо, изменяя таким образом все, что будет происходить. Свалив с себя вину, обе стороны подкинули свои учебники школам, которые и принялись их изучать.
