Камней и ветра безнадёжный кров,
Пустынный, как и ледяное сердце
Того, кто миру разрешил согреться
В пылающем мерцании костров.
Их зажигала своей кровью жрица,
Рождённая из первых в мире искр.
Он распалял и нес тепло в наш мир,
Но её сердце перестало биться.
Душа миров, огонь из недр земли,
Он в пепел обращал народы,
А тех, кто жаждал не мирской свободы
От "милости" его едва спасли.
Пылали реки в мертвенных останках
Когда-то плодороднейших земель.
Стоят они надгробием теперь,
В любви признаньям, поцелуям жарким.
Под старым храмом, в зиму возведенном,
Она заточена теперь во льдах,
Детьми, забывшими уже о тех богах,
Что их избавили от страха в мире тёмном.
Рождённый в пламени почти уже угас,
И чтобы сохранить тепло надежды,
Пленил себя в гранитные одежды,
И в них ждёт Искры возвращенья час.
Букет невесты полетел над головами
гостей. Я следила за его движением отстраненно, гадая, какой же из
сокурсниц или сестер красавицы Эйлы повезет, и как-то проглядела
тот момент, когда цветы шлепнули меня по лицу. Рефлекторно поймала
букет и уставилась на него, не особенно понимая, что с ним делать.
По традиции, поймавшая сие счастье девушка должна передарить его
мужчине, который ей нравится, но вот беда — ни среди гостей, ни
среди всех мужчин в мире такового не найти.
— Если не знаешь, кого выбрать,
деточка, кинь букет через плечо — на удачу, — улыбнулась пышная,
приятная женщина лет пятидесяти — кажется, мать Эйлы, но всех
гостей я как ни старалась, еще не успела запомнить, так что уверена
не была.
С благодарностью улыбнувшись
незнакомке, я тут же последовала ее совету и под всеобщие ликующие
крики повторила жест невесты, подбросив букет в воздух. В следующий
миг кто-то удивленно ахнул, приятная гостья сделала рукой охранный
божественный знак. Удивленная, я обернулась и не удержалась от
смеха: немного не рассчитала силу и свадебный букет приземлился на
каменный постамент, прямо под лапы дракона.
Вслед за мной после недолгого
удивления засмеялись и остальные гости, только та незнакомка, что
посоветовала мне бросить цветы, посматривала на статую с
опаской.
Я уже хотела отвернуться и забыть о
забавной оплошности, когда заметила, как дернулось каменное крыло.
С него посыпалось мелкое крошево, которое с тихим шорохом упало
прямо на лапу. Затем дернулись и когтистые пальцы.
Я покосилась на гостей, но они уже
отвлеклись, поздравляя молодую пару, и не замечали, как каменный
дракон выпрямил сначала одно, котом другое крыло, размял плечи и
поднялся. Только когда он с грохотом спрыгнул на брусчатку площади,
все разом замолкли и обернулись.
На кончиках моих пальцев уже плясали
огненные искры атакующего заклинания, но я медлила, не пуская его в
дело. И не напрасно: дракона окружили языки пламени, он тихо
зарычал, скрываясь в них почти полностью, и через полминуты перед
удивленно замершими гостями стоял высокий мужчина с татуировкой на
правой щеке, в глазах которого плясали золотые искры. Одежда его
состояла из какого-то не поддающегося определению рванья, но и в
ней он выглядел как древний король, сошедший с эпических полотен.
Тело, будто отлитое из бронзы, сильное и стройное, волевой
подбородок, орлиный нос и низковатая линия бровей, которая
придавала еще больше суровости и без того тяжелому взгляду.
Я привычно запустила маленькое
разведывательное заклинание, пытаясь понять, что за существо стоит
передо мной, но незнакомец отмахнулся от него, как от осеннего
листа, и я успела лишь понять, что он очень силен, но сейчас
ослаблен долгим отсутствием движения.
— Кто положил их сюда? — незнакомец
резким жестом указал на цветы, его голос, почти не отличавшийся от
рыка каменной статуи, набатом разнесся над площадью.
